У него было отрезано лицо. Его тело, в красной
пыли, брошенное на съедение стервятникам, осталось нетронутым, за исключением
этой ужасной дыры на месте его великолепных шестифутовых бивней. Сатао был так называемым таскером, африканским слоном с редкой
генетической особенностью, из-за которой его бивни были настолько
длинными, что свисали до самой земли, — это делало его главной
достопримечательностью национального парка Восточный Цаво в Кении[1].
Эти великолепные бивни также сделали его особенно ценным в глазах браконьеров; они ранили его ядовитыми стрелами и, чтобы заполучить бивни, отрезали ему лицо, оставив тушу мухам. Ужасная смерть Сатао, одного из крупнейших слонов Африки, — часть жестокой волны браконьерства, захлестнувшей сегодня континент. В 2011 году 25 000 африканских слонов были убиты ради слоновой кости[2]. С тех пор погибло еще 45 000 этих животных[I]. Если убийства будут происходить теми же темпами, один из двух видов африканских слонов, лесной слон, численность которого с 2002 года снизилась на 60%, скорее всего, исчезнет в Африке в течение десятилетия.
Образ Сатао без лица,
лежащего в пыли, невозможно забыть. Хотя слоны как вид, вероятно, не исчезнут
(поскольку несколько особей сохранится в заповедниках и зоопарках),
резкое сокращение их численности в дикой природе напоминает нам о более
обширной волне вымирания — шестом массовом вымирании. Всего несколько
десятков тысяч лет назад, в эпоху плейстоцена, Земля была домом для огромного
разнообразия впечатляющих, крупных животных. От мамонтов и саблезубых
кошек до менее известных экзотических животных, таких как гигантские наземные
ленивцы и глиптодонты размером с автомобиль, мегафауна свободно
бродила по миру. Сегодня почти все эти крупные животные вымерли: как показывает
большинство данных, они были истреблены людьми[3].
Распространяясь по планете, Homo sapiens уничтожал
местные популяции мегафауны везде, где бы он ни появлялся. По сути,
сокращая биоразнообразие, человек выедал свой путь по пищевой цепочке вниз[4].
Остатки биоразнообразия плейстоцена сохранились практически только на прародине
людей — в Африке. Ужасающая смерть Сатао и его собратьев — это
свидетельство окончательного уничтожения оставшейся в мире мегафауны,
финал эпохи чудовищной дефаунизации, или массового убийства животных[5].
Но не только такие
представители харизматичной мегафауны, как слоны, носороги, тигры и панды,
оказались на грани вымирания. Человечество живет в условиях массового
уничтожения глобального биоразнообразия и является его причиной. От скромных
беспозвоночных, таких как жуки и бабочки, до различных популяций наземных
позвоночных, таких как летучие мыши и птицы, вымирание видов достигло
рекордных уровней. Например, начиная с 1500 года исчезло уже 322 вида
наземных позвоночных, а численность оставшихся популяций во всем мире
в среднем сократилась на 25%[6].
Популяции беспозвоночных также находятся под угрозой. Исследователи в целом
согласны с тем, что нынешние темпы вымирания просто катастрофические
и в 1 000–10 000 раз превышают темпы, существовавшие до того,
как люди начали оказывать значительное воздействие на окружающую среду[7].
Сегодня Земля теряет около ста видов в день[8].
В дополнение к этому цунами вымирания, которое, по прогнозам
биоэкологов, уничтожит до 50% существующих в настоящее время видов
животных и растений[9],
стремительно сокращается изобилие видов на локальных уровнях, что угрожает
функционированию целых экосистем[10].
Именно поэтому текущее массовое вымирание является недооцененной формой —
а также причиной — современного экологического кризиса.
Хотя эта волна массового вымирания носит глобальный характер, подавляющее большинство исчезающих видов сосредоточено в небольшом числе географических очагов. Это связано с неравномерным распространением биоразнообразия. На суше основными очагами биоразнообразия являются тропические леса. Хотя они покрывают лишь 6% поверхности Земли, в их наземных и водных средах обитает более половины известных видов[11]. По словам Эдварда Уилсона, главная бойня вымирания происходит в тропиках, где огромные зеленые просторы разделены на быстро деградирующие фрагменты, и где виды животных и растений изо всех сил стремятся приспособиться к разрушению среды обитания, инвазивным видам, чрезмерной лесозаготовке и к набирающему обороты антропогенному изменению климата[12]. От огромного бассейна Амазонки до тропических лесов Западной и Центральной Африки, джунглей Индонезии, Малайзии и других частей Юго-Восточной Азии люди уничтожают места обитания миллионов видов. Таким поведением мы не только обрекаем на вымирание огромное количество видов, подавляющее большинство из которых до сих пор не идентифицированы, но и ставим под угрозу наше собственное существование на этой планете.
Широкая общественность
начала узнавать о бедственном положении флоры и фауны планеты
благодаря доступным для понимания работам научной журналистики, таким как книга
Элизабет Колберт «Шестое вымирание».
Книга Колберт отправляет читателей в ужасающее путешествие вместе с ботаниками,
которые следуют за границей произрастания леса, взбирающейся по склонам гор
в Андах, и морскими биологами, отслеживающими закисление океанов.
Нынешней волне вымирания, объясняет она, предшествовали пять других массовых
вымираний, опустошавших планету последние полмиллиарда лет. Согласно прогнозам,
для жизни на Земле эта волна станет самой страшной катастрофой с тех пор,
как падение астероида уничтожило динозавров. Размышляя об этой печальной
реальности, исследователи в области гуманитарных наук начали писать
о «культурах вымирания»[13].
В ответ на эту возрастающую обеспокоенность администрация Обамы создала
межведомственную рабочую группу по незаконной торговле ресурсами дикой природы
и начала обсуждать схемы такой торговли, связывая убийства слонов и носорогов
с партизанскими группировками и преступными синдикатами — такими
как «Джанджавид» и «Аш-Шабаб», которые используют
высокие прибыли от контрабанды диких растений и животных для финансирования
своей деятельности[14].
Однако слишком часто подобные инициативы приводят к «войнам с браконьерами», в которых игнорируются основные структурные причины, приводящие к разрушению среды обитания и чрезмерному истреблению животных[15]. Ведь очаги биоразнообразия планеты расположены в местах, которые Кристиан Паренти называет «тропиками хаоса»[16]. Происходящее в тропических широтах планеты Паренти определяет как катастрофическую конвергенцию — крайне разрушительное сочетание трех факторов:
1) милитаризация
и этническая фрагментация, относящиеся к наследию холодной войны
в постколониальных странах;
2) несостоятельность
государств и гражданская междоусобица, связанные с политикой
структурной перестройки, которую, начиная с 1980-х годов, навязывали
глобальному Югу под предлогом выплаты долга такие организации, как Всемирный
банк;
3) экологические
стрессы, вызванные изменением климата, такие как опустынивание.
Паренти подробно пишет о воздействии этой
катастрофической конвергенции на постколониальные народы и государства, но
описываемая им картина стрессов, влияющих на глобальный Юг, является неполной
без подробного рассмотрения отношений между человечеством и природой во всем
ее многообразии. Мы не можем понять, что такое катастрофическая конвергенция,
без обсуждения сокращения биоразнообразия, которое в настоящее время
происходит на глобальном Юге. И наоборот, мы не можем понять вымирание без
анализа эксплуатации и насилия, которым подвергались постколониальные
страны.
Вымирание — это
продукт глобального наступления на всеобщее достояние: воздух, воду, растения
и коллективно созданные формы культуры, такие как язык, которые
традиционно считаются наследием всего человечества. Удивительно богатая и разнообразная
дикая природа Земли представляет собой бесплатный общий котел товаров и рабочей
силы, которые капитал может использовать. Такие критики, как Майкл Хардт
и Антонио Негри, утверждают, что агрессивная политика либерализации
торговли в последние десятилетия была основана на приватизации всеобщего
достояния — на превращении идей, информации, видов растений и животных
и даже ДНК в частную собственность[17].
Внезапно такие вещи, как семена, которые когда-то крестьяне свободно продавали
по всему миру, стали дефицитным товаром и даже выводятся агропромышленными
корпорациями так, чтобы становиться бесплодными через одно поколение, — этот
продукт фермеры глобального Юга довольно метко называют «семенами-самоубийцами»[18].
Другими словами, уничтожение глобального биоразнообразия следует определять как
великое и, возможно, окончательное наступление на всеобщее благосостояние
планеты. Более того, вымирание, наряду с изменением климата, необходимо
рассматривать как передовой край противоречий современного капитализма[19].
Капитал должен расширяться
с все возрастающей скоростью, иначе он впадет в кризис, который
приведет к снижению стоимости активов для владельцев акций и собственности,
а также к закрытию заводов, массовой безработице и политическим
волнениям[20].
Однако по мере расширения капитализм все больше и больше превращает
планету в товар, лишая мир его разнообразия и изобилия — подумайте
об этих семенах-самоубийцах. Раньше присущая капиталу тенденция создавать то,
что Вандана Шива называет «монокультурами сознания», вызывала множество
локальных экологических кризисов, — теперь эта ненасытная пасть поглощает
целые экосистемы, тем самым угрожая всей природе в планетарном масштабе[21].
В настоящее время не существует эффективных институтов для борьбы со «злокачественной
деградацией» глобальной окружающей среды, которая, как утверждает Дэвид Харви,
вызвана потребностью непрерывного экспоненциального роста капитала[22].
И вместе с тем для поддержания своего роста капитал, конечно же,
нуждается в непрерывной коммодификации[II]
окружающей среды. Таким образом, нынешние катастрофические темпы вымирания
и сокращение биоразнообразия представляют прямую угрозу воспроизводству
капитала. Действительно, шестое вымирание — наиболее явный пример того,
как накопление капитала разрушает собственные условия воспроизводства. По мере
того, как темпы видообразования — эволюции новых биологических видов —
все больше отстают от скорости вымирания, призрак истощения и даже
уничтожения капиталом биологической основы, от которой он зависит, становится
все более реальным.
Книга «Вымирание: радикальная история» предназначена в качестве учебника по вымиранию видов для активисток, ученых и исследовательниц культуры, а также для представителей общественности, желающих понять одно из важных, но слишком часто упускаемых из виду событий нашего времени. Вымирание — это одновременно и материальная реальность, и культурный дискурс, формирующий общее представление о мире, которое часто легитимирует неэгалитарный социальный порядок. Чтобы должным образом отреагировать на этот планетарный кризис, нам необходимо пересечь границы, разделяющие науку, экологию и радикальную политику. Действительно, вымирание нельзя рассматривать в отрыве от критики капитализма и империализма. «Вымирание: радикальная история» начинается с обсуждения понятия антропоцена — этот термин используется чтобы задать основополагающие вопросы: не только о том, когда началась шестая волна массового вымирания, но и о том, кто именно несет ответственность за вымирание. Во втором разделе описываются различные аспекты вымирания, являющиеся плодами капитализма, от таких ранних современных форм дефаунизации, как пушная охота, до массового забоя, каким является китобойный промысел, возникший вместе с промышленной революцией. Кроме того, в этом разделе обсуждаются такие формы побочного экоцида, как обесцвечивание кораллов и вымирание, вызванное инвазивными видами, а также методы ведения экологической войны, как использование Агента «оранж» во Вьетнаме и загрязнение дельты реки Нигер. В третьем разделе книги «Вымирание: радикальная история» рассматривается биокапитализм катастроф: разнообразие политических, экономических и экологических реакций капитала на кризис вымирания. В этом разделе освещается не только вопиющий провал борьбы с вымиранием в рамках капиталистической системы, но и попытки преодолеть этот кризис путем запуска нового цикла накопления методами синтетической биологии. Наконец, в разделе о радикальной охране природы рассматриваются различные антикапиталистические подходы к решению кризиса вымирания, основанные на социальной и экологической справедливости.
Сегодня призрак вымирания
не дает покоя общественному воображению. Современная культура наполнена
изображениями зомби, смертоносных эпидемий и другими зрелищными
репрезентациями экологических катастроф[23].
Для жителей богатых стран глобального Севера такие репрезентации представляют
собой лишь предзнаменования ужасающего грядущего мира. Но для миллиардов людей
по всему миру, которых Ранаджит Гуха и Хуан Мартинес Альер называют «народами
экосистем», и чья судьба тесно связана с флорой и фауной
планеты, вопрос вымирания напрямую связан с их собственным выживанием
сегодня и в будущем[24].
Убийство такого слона, как Сатао, может обогатить нескольких браконьеров, но значительно
обедняет экосистему, в которой он обитал. Мы только начинаем понимать
последствия уничтожения таких крупных диких животных, как слоны, для среды их обитания,
но уже становится ясно, что дыры, пробитые в паутине жизни, имеют
трагический каскадный эффект[25].
По мере исчезновения миллионов видов под угрозой оказывается биологическое
разнообразие, которое поддерживает знакомую нам и нашим предкам экосистему
планеты. Эту катастрофу невозможно остановить — и тем более обратить
вспять — в рамках нынешней капиталистической культуры. Перед нами
очевидный выбор: радикальная политическая трансформация или набирающее обороты
массовое вымирание.
[I] Данные за 2016 год. — Прим. пер.
[II] Коммодификация — превращение в товар. — Прим. пер.
[1]. Christine Dell’Amore, “Beloved
African Elephant Killed for Ivory,” National Geographic (16 June 2014),
Accessed 5 August 2014,
http://news.nationalgeographic.com/news/2014/06/140616-elephants-tusker-satao-poachers-killed-animals-africa-science/.
See also Brian Christy, “Blood Ivory,” National Geographic (October 2012),
Accessed 5 August 2014,
http://ngm.nationalgeographic.com/2012/10/ivory/christy-text.
[2]. Elizabeth
Kolbert, “Save the Elephants,” New Yorker (7 July 2014), Accessed 5 August
2014, http://www.newyorker.com/maga zi ne/2014 /07/07/save-t he-elephants.
[3]. Sacha
Vignieri, “Vanishing Fauna,” Science 345.6195 (25 July 2014): 393–395.
[4]. Edward
O. Wilson, The Future of Life (New York: Knopf, 2004), 92.
[5]. Rudolfo
Dirzo, “Defaunation in the Anthropocene,” Science345.6195 (25 July 2014):
401–406.
[6]. Dirzo,
401.
[7]. Wilson,
99.
[8]. Franz
J. Broswimmer, Ecocide: A Short History of the Mass Extinction of Species (New
York: Pluto, 2002), 1.
[9]. Elizabeth
Kolbert, The Sixth Extinction: An Unnatural History (New York: Henry Holt,
2014), 167.
[10]. Dirzo,
401.
[11]. Wilson,
59.
[12]. Wilson,
59.
[13]. См.: Donna Haraway, When Species
Meet (University of Minnesota Press, 2007), Ursula Heise, “Lost Dogs, Last
Birds, and Listed Species: Cultures of Extinction,” Configurations 18.1–2
(Winter 2010), 49–72 and Thom van Dooren, Flight Ways: Life and Loss at the
Edge of Extinction (New York: Columbia University Press, 2014).
[14]. Justin
S. Brashares et al., “Wildlife Decline and Social Conflict,” Science 345.6195
(25 July 2014): 377.
[15]. См.: Brashares и др. о
критике «войны с браконьерами», хотя они довольно характерно не связывают этот
милитаризованный ответ на браконьерство с более широкой политикой насилия,
которая характеризует «войну с террором».
[16]. Christian
Parenti, Tropics of Chaos: Climate Change and the New Geography of Violence
(New York: Nation Books, 2012).
[17]. Michael
Hardt and Antonio Negri, Commonwealth (Cambridge, MA: Belknap Press, 2011),
viii.
[18]. Vandana
Shiva, Stolen Harvest: The Hijacking of the Global Food Supply (Boston, MA:
South End Press, 2000).
[19]. James
O’Connor, Natural Causes: Essays in Ecological Marxism (New York: Guilford
Press, 1997), 166.
[20]. David
Harvey, Seventeen Contradictions and the End of Capitalism (New York: Oxford
University Press, 2014), 222.
[21]. Vandana
Shiva, Monocultures of the Mind: Biodiversity, Biotechnology, and Agriculture
(New Delhi: Zed Press, 1993).
[22]. Harvey,
Seventeen Contradictions, 254.
[23]. Sasha
Lilley, David McNally, and Eddie Yuen, Catastrophism: The Apocalyptic Politics
of Collapse and Rebirth (New York: PM Press, 2012).
[24]. Ranajit
Guha and Juan Martinez-Alier, Varieties of Environmentalism: Essays North and
South (London: Earthscan, 1997), 12.
[25]. Dirzo,
404.
Перевод Светлана Герасимова
Электронная версия этой книги доступна на сайте
anthropocene.press
Комментариев нет:
Отправить комментарий