Лицо современных радикалов, как исламистов, так и белых расистов, — это анонимный пользователь закрытого интернет-форума. Доступ к таким ресурсам относительно прост, анонимность даёт ощущение защищённости, а обилие сторонников — принадлежности к большой идее. Спираль насилия раскручивается с пугающей скоростью: акции нацистов становятся ответом на атаки исламистов, которые, в свою очередь, провоцируют очередной ответ исламистов.
Сходство «Исламского государства» с праворадикальными
террористами в США обсуждается в статье The New York Times. Автор со ссылкой на
исследователей утверждает: современные радикалы обитают главным образом в
тёмных уголках Интернета, а членству в экстремистских организациях приходит на
смену простая присяга на верность. Многие теракты, ответственность за которые
взяло на себя ИГ, были совершены террористами-одиночками, радикализировавшимися
через Интернет. Это утверждение справедливо и для многочисленных массовых
убийц, орудовавших, например, в Новой Зеландии или США. Это даёт основание
некоторым экспертам полагать, что технологии «Исламского государства» были
взяты на вооружение их идеологическими врагами из США.
Альтернативные правые Америки
Вопрос о первичности исламских или белых расистских
экстремистских практик в США всё же остаётся открытым. Принято считать, что
исламский терроризм пришёл в Америку только в 2001 году, до этого джихадистские
группировки атаковали американцев лишь за пределами их страны. До атаки на
башни-близнецы самым крупным терактом на территории этого государства был взрыв
в Оклахома-сити в 1995 году, который унёс жизни 168 человек. Его организовал
Тимоти Маквей — ветеран Ирака неонацистских взглядов — и несколько его
единомышленников. С тех пор правый терроризм стал для США повседневной
реальностью. Например, в 1997 году в Атланте экстремист Эрик Рудольф взорвал
бомбы в клинике абортивной медицины, а затем — в лесбийском ночном клубе, ранив
12 человек. Неудивительно, что ФБР проверяло версию о причастности
праворадикалов и при расследовании атак на Всемирный торговый центр 11 сентября
2001 года, по крайней мере, такие данные приводил фонд «Новая Америка».
То, что NYT называет новой «апокалиптической
идеологией» американских ультраправых, тоже вряд ли можно считать
заимствованием у исламистов. Уже около 50 лет умы местных симпатизантов
неонацизма завоёвывает идея разжигания межрасовой войны, в том числе с помощью
террористических провокаций. Согласно этой теории, только варварство с разрушением
современной инфраструктуры и образа жизни, в которое ввергнет американское
общество междоусобная бойня, пробудит в белой расе её воинственное начало. Тем
самым, считают неонацисты, белые смогут уничтожить чернокожих и создать новую
цивилизацию на обломках старой. Термин «Священная расовая война» (RaHoWa)
придумал в начале 1970-х годов основатель расистской «Церкви Создателя» Бен
Классен. Эти же идеи развиты в книге Уильяма Пирса «Дневники Тёрнера» 1978
года, одной из главных для современного неонацизма, которая была найдена у
организатора теракта в Оклахома-Сити Тимоти Маквея. На самом же деле за десять
лет до «Дневников Тёрнера» расовую войну пропагандировал Чарльз Мэнсон, самый
известный преступник Америки.
Поэтому в первую очередь стоит говорить не о
заимствованиях, а о естественном сходстве двух консервативных ультраправых
течений — радикального исламизма и неонацизма, которые несмотря на понятный
антагонизм, тем не менее объединены ненавистью к прогрессу и общей целью —
разрушить до основания мультикультурное общество.
Однако нельзя не согласиться с другим утверждением
американского издания: в эпоху социальных сетей технологии подготовки терактов
изменились, а сами атаки стали случаться чаще.
Американский белый национализм вышел на новый уровень
с появлением движения «альтернативных правых». Оно объединило давно растущие
тенденции: уход радикалов в Интернет и социальные сети, широкое использование
языка интернет-мемов и антиисламизм. Сам термин возник около 2010 года и набрал
популярность накануне американских президентских выборов — 2016. Основными
площадками распространения идеологии «альтернативных правых» стали форумы Reddit,
4chan и 8chan. Последний был заморожен после того, как техасский стрелок
выложил на нём свой нацистский манифест. Впрочем, процветание подобных площадок
вряд ли что-либо остановит: в отличие от той же Германии, в США не запрещена
демонстрация нацисткой символики и выражение радикальных взглядов.
Если раньше объектом ненависти № 1 расистов были
чернокожие, то после теракта 11 сентября, войны в Ираке и возникновения
«Исламского государства» они переключились на мусульман. Новозеландский стрелок
Брентон Таррант, устроивший бойню в мечетях Крайстчёрча, был адептом теории
«великой замены» и опубликовал одноимённый манифест перед своей атакой. Эта
теория основана на книге французского писателя и конспиролога Рено Камю,
вышедшей в 2011 году. Идея Камю была в том, что мусульмане якобы задумали
уничтожить французскую культуру и заменить её ближневосточной. Последователи
конспиролога распространили эту теорию на всю западную культуру. В Америке она
трансформировалась в теорию «белой замены», а акцент сместился с мусульман на
чернокожих и латиноамериканцев.
Лицо современных радикалов, как исламистов, так и
белых расистов, — это анонимный пользователь закрытого интернет-форума. Доступ
к таким ресурсам относительно прост, анонимность даёт ощущение защищённости, а обилие
сторонников — принадлежности к большой идее. Спираль насилия раскручивается с
пугающей скоростью: акции нацистов становятся ответом на атаки исламистов,
которые, в свою очередь, провоцируют очередной ответ исламистов.
Коричневое прошлое
Напрашивается вопрос, как c этим обстоит дело в
России, где националистические и религиозные радикалы стали за последние 20 лет
обыденностью. Казалось бы, что общего между ними? Ультраправое насилие в нашей
стране ассоциируется в основном с нападениями на мигрантов и выходцев с Северного
Кавказа, которые были массовым явлением примерно с 1998 по 2010 год. Нашумевшая
«Боевая организация русских националистов» (БОРН), которая убила ряд
антифашистов, адвоката Михаила Маркелова, журналистку Анастасию Бабурову и
других, занималась в основном индивидуальным террором. Однако в 2009 году
группа взяла на себя ответственность за два взрыва — в здании Кунцевского
отдела Следственного комитета и в кафе на улице Генерала Белова.
Есть и менее известные инциденты, которые наводят на
мысль, что с начала «нулевых» годов часть ультраправых вольно или невольно
копировала методы северокавказского террористического подполья. В то время
почерпнуть их у своих американских «коллег» было труднее хотя бы в силу
меньших, чем сейчас, развития Интернета и ограниченного на тот момент
присутствия в Сети западных неонацистских организаций. По всей видимости,
русские националисты питали вдохновение также в истории дореволюционных боевых
групп вроде «Народной воли». Так, в 1996 году имел место, возможно, первый в
постсоветской России случай партийной экспроприации — в Саратове боевики
«Русского национального единства» (ряд региональных отделений запрещены судом.
— News.ru) ограбили отделение Газнефтьбанка. Один из нападавших был застрелен
на месте, второй задержан. Более того, потом была предпринята попытка расправы
над однопартийцем, который предупредил правоохранительные органы о готовящемся
«эксе», также неудачная.
С 2002 года в Санкт-Петербурге существовала группа
наци-скинхедов, называвшая себя Mad Crowd, которая нападала на выходцев из
ближнего зарубежья. Уже через год из неё выделилась ячейка наиболее решительных
бойцов во главе с Дмитрием Боровиковым и Алексеем Воеводиным, создавших так
называемую Боевую террористическую организацию. Она успела совершить целый ряд
убийств, а, по мнению следствия, готовилась и к совершению терактов — взрыва
Дома кино и подрыва машины с курсантами МВД.
В 2006 году взорвалась бомба на Черкизовском рынке.
Погибли 14 человек, включая двух детей, ещё 61 получил ранения. Его
организовали члены националистической организации СПАС. За несколько дней до
взрыва один из них написал в своём дневнике: «Сейчас я планирую провести
крупномасштабную террористическую акцию. Цель — убить несколько сотен врагов и
остановить приток иммигрантов». Среди членов организации, участвовавших в
подготовке взрыва, оказался бывший прапорщик ФСБ. Позже их признали виновными
во взрывах в Академии проблем биоэнергоинформатики и психологической помощи
населению «Лилиана», в общежитии Московского завода автоматических линий и
специальных станков, в помещении редакции газеты «Русский вестник», двух
торговых павильонах и зале игровых автоматов. От этих терактов, правда, никто
не пострадал.
В 2009–2010 годах силовиками было разгромлено
Национал-социалистическое общество и его осколок «НСО-Север». Обе организации
признаны судом экстремистскими и запрещены. Помимо многочисленных убийств, они
обвинялись в подготовке взрыва подстанции в Сергиевом Посаде, а также, по
некоторым данным, собирались взорвать Загорскую ГАЭС.
В 2009–2010 годах также существовала группировка
«Орловские партизаны», которую возглавлял майор ФСО, преподаватель
ведомственной академии. Её члены совершили несколько поджогов полицейских
участков, бросили бомбу в окно здания прокуратуры и устроили взрыв в кафе,
принадлежавшем кавказцам, в результате которого были ранены четыре человека.
Примерно в тот же период в Москве действовала группа
«Славянские сепаратисты», чьим лидером была студентка Академии водного
транспорта. Помимо 12 убийств группа устроила взрыв в ресторане «Макдональдс» в
Кузьминках, подрыв подъездных железнодорожных путей в районе станции Царицыно и
подрыв основного железнодорожного пути Павелецкой ветки в районе станции
Булатниково. Она же готовила взрыв мечети на Поклонной горе.
Борьба и единство противоположностей
Это лишь некоторые примеры. В начале «десятых» годов
деятельность боевых групп неонацистов была в России почти полностью подавлена,
что совпало и с разительным упадком, переживаемым их политическим крылом. По
мнению главы центра «Сова» Александра Верховского, между исламскими и
националистическими террористами в России есть лишь то сходство, которое роднит
любых нелегальных радикалов и диктуется условиями подполья:
«Что касается террора и вообще силовых действий,
когда-то, лет десять или семь назад сходство можно было искать, а сейчас
сходства нет: если что и осталось у ультраправых — это нападения в подворотнях
на мигрантов, чему у исламистов нет аналога в России, хотя есть в Европе».
В своё время кавказский и русский сепаратистский
экстремизм могли найти точки соприкосновения, так как цели у них были, по сути,
общие — отгородиться друг от друга, проведя новые границы внутри постсоветской
империи, которой они считают современную Российскую Федерацию. В 90-е годы этому
мешала активная поддержка практически всеми националистами старой формации
действий федеральных войск в Чечне. К концу «нулевых» годов на
националистическом фланге главенствовали совсем другие настроения, которые
сводились к фразе «Хватит кормить Кавказ». На смену же чеченским и другим
сепаратистам пришли сторонники исламского джихада, считающие полем битвы весь
мир, в частности, всю территорию России без изъятий.
Между тем в той части, в которой российские
ультраправые принимают идеи радикального консерватизма, они, по сути,
солидаризируются с исламистами. Например, российское неформальное движение
«Мужское государство» выступает за патриархат и ущемление прав женщин —
параллели с порядками религиозных фундаменталистов напрашиваются сами собой.
Ультраправое движение в России в его нынешнем виде
имеет куда более
короткую непрерывную биографию, чем аналогичное в США. Оно
запоздало пытается ловить приходящие с Запада тенденции, в последнее время, к
примеру, копируя так называемых альтернативных правых, которые при всём своём
расизме и патриархате (в отличие от традиционных нацистов) выступают за
свободный рынок и ослабление роли государства. Однако в практическом смысле
российским правым до американских очень далеко. Именно этим можно объяснить,
что отдельные наиболее отчаянные и непримиримые представители неофашизма
примыкают к исламистам, чтобы реализовать своё желание поучаствовать в
разрушении современного мира.
Подобные случаи известны. Так, ранее экс-участник
неонацистской группировки «Неваград» Кирилл Присяжнюк, находясь в тюрьме,
присягнул «Исламскому государству», и выйдя в 2014 году на свободу, начал
вербовку сторонников, за что был вновь осуждён.
О существовании подобной тенденции пока судить рано,
но легко сделать вывод, что в случае ренессанса правого движения в России в
условиях его оторванности от публичной политики и бессилия добиться своего
политическими методами сближение его широкой практики с практикой исламистского
подполья будет неизбежно. Произойдёт это вне зависимости от идеологических
параллелей между двумя движениями, но поскольку эти параллели всё же есть,
ситуация усугубится. В том числе в силу возможного обратного перетекания бывших
русских наци, ушедших в исламский фундаментализм.
Впервые опубликовано здесь
Комментариев нет:
Отправить комментарий