Илья Будрайтскис. Пенсионная реформа и сопротивление: стратегия правительства и стратегия оппозиции

Движение против повышения пенсионного возраста, таким образом, не ограничивается конкретной правительственной реформой, но ставит под вопрос два ключевых идеологических компонента режима: массовую установку на деполитизацию и консенсус элит вокруг безальтернативности неолиберального экономического курса. В этой ситуации решающим фактором становится массовость движения, его способность мобилизовать тех, кто до недавнего времени испытывал пессимизм в отношении политического участия.

Повышение пенсионного возраста предлагается в самом жестком варианте, практически без переходного периода и, в случае реализации, затронет интересы миллионов жителей страны уже в следующем году. Несмотря на то, что сама реформа безусловно следует логике социальной политике правительства последних лет, ориентированной на сокращение бюджетного дефицита и снижению стоимости рабочей силы, она выглядит как открытый разрыв сложившейся модели идеологической гегемонии путинского режима.

Пассивная поддержка власти снизу до последнего времени обеспечивалась при помощи консервативной формулы "исторической судьбы", объединяющей народ и власти перед лицом внешних угроз, а падение уровня жизни объяснялось как неизбежное следствие политического и экономического давления на Россию. Даже непопулярные меры правительства, таким образом, воспринимались как "искусство возможного" в условиях тревожной международной обстановки. Такая реактивная позиция правительства помогала сохранять иллюзию "стабильности" в реальных условиях экономического спада и социальной деградации.

В современной официальной мифологии ценность нынешней стабильности и предсказуемости определяется контрастом с эпохой 90-х, с ее "шоковой терапией", массовым обнищанием и навязчивым страхом перед будущим. Но именно нынешняя пенсионная реформа в массовом последовательно переносит этот зловещий образ прошлого в настоящее. Электоральная поддержка Владимира Путина, в том числе и на последних выборах в марте, в первую очередь обеспечивалась ожиданием стабильности. Однако эти ожидания и основанный на них мандат доверия власти оказались инвестированы в проведение реформы, подрывающей миф о стабильности.

Как известно, в период своей избирательной кампании Путин не только не упоминал о планах повышения пенсионного возраста, но и вообще не представил какой-либо внятной программы в области социальной политики. Его главная предвыборная речь запомнилась в основном благодаря милитаристской видео-презентации и угрозами Западу. Переизбрание Путина было декорировано в тона "вечного настоящего", безусловного преимущества того, что имеется, над любыми призывами к переменам, которые в итоге способны лишь привести к ухудшению.

Вскоре после триумфальной победы действующего президента близкий к нему бывший министр финансов Алексей Кудрин выступил со статьей "Три задачи на два года", в которой объявил эти ближайшие два года определяющими для обеспечения экономического роста. По мнению Кудрина, убедительная электоральная победа Путина открыла "окно возможностей" для структурных реформ (в том числе и пенсионной), необходимых для экономического роста. Это убеждение полностью разделялось и международными финансовыми институтами – так, повышение пенсионного возраста было также прямо рекомендовано в недавнем заявлении миссии Международного валютного фонда в России.

К моменту начала четвертого срока Путина проведение реформы, по видимому, являлась фигурой консенсуса для российской политической и финансовой элиты, а триумфальные цифры поддержки Путина придали уверенности в том, что массовые протесты маловероятны.

Дмитрий Медведев предложил повысить пенсионный возраст 14 июня, в день начала чемпионата по футболу. Это неслучайное совпадение ясно демонстрирует первоначальную стратегию правительства: воспользоваться спортивной эйфорией для того, чтобы полностью вывести вопрос о реформе из информационной повестки. Можно предположить, что этот условный "план А" вообще подразумевал возможность принятия закона о повышении возраста в полном объеме уже до начала парламентских каникул в июле.

Однако уже в течение следующей недели более миллиона человек подписали онлайн-петицию против реформы, запущенную профсоюзной Конфедерацией труда России (сейчас количество подписантов уже превысило 3 миллиона). 1 июля по стране прокатилась волна митингов протеста, в которых приняли участие десятки тысяч, а 18 июля заметные акции против реформы прошли в Москве и Санкт-Петербурге (на сегодня география протестов уже охватывает 154 города). Пропагандистское контрнаступление, предпринятое властями в подконтрольных медиа, выглядело плохо подготовленным. Многочисленные журналисты и эксперты, прежде специализировавшиеся на геополитике, антизападной конспирологии и консервативных "культурных войнах", теперь принялись доказывать, что повышение пенсионного возраста соответствует "опыту развитых стран".

Телевизионные шоу заполнили рассказы о счастливых пожилых людях, готовых вести активный образ жизни и открытых переменам. Унылому патернализму критиков реформы противопоставлялись добродетели индивидуальной ответственности и способность быть успешным в конкурентной борьбе, а один из депутатов от правящей партии "Единая Россия" прямо призвал граждан "выйти из зоны психологического комфорта". Новый язык власти, заимствовавший риторику бизнес-тренингов по "личностному росту" и "психологии победителей", неубедительно звучит в стране, где почти треть населения живет за чертой бедности и чувствует себя проигравшей.

На публичную поддержку реформы, вопреки общественному мнению, была ориентирована вся вертикаль российской "управляемой демократии" – федеральные министры, региональные губернаторы и огромный депутатский корпус "Единой России". Уже сейчас это обернулось серьезным падением рейтингов системообразующей партии и общим кризисом доверия к власти. Показательно, что первое публичное высказывание президента о реформе прозвучало лишь 20 июля, на следующий день после голосования в Думе. В свойственной ему двусмысленной манере, Путин признался, что ему "не нравится" повышение пенсионного возраста, однако это решение продиктовано исключительно суровой необходимостью.

В то же время Путин отметил, что он будет прислушиваться к конструктивной критике и окончательного решения о плане реформе пока нет. Фактически, этот комментарий обозначает начало реализации заранее подготовленного кремлевской Администрацией "плана B": реформу не удалось принять быстро и незаметно, и теперь вокруг президента будет формироваться лагерь "золотой середины" между слишком излишне поспешными адептами повышения пенсионного возраста из правительства и радикальными уличными крикунами, неспособными к диалогу. Этот сценарий предусматривает следующее голосование по реформе в Думе в конце сентября, в проект которой, вероятно, будут внесены поправки от парламентских партий и лоялистской Федерации независимых профсоюзов России.

Такие поправки, возможно, могут включать определенные уступки (например, увеличение переходного периода) при неизменности основных параметров закона. Перенос обсуждения реформы на осень позволить также обеспечить более убедительное пропагандистское сопровождение реформы, которая может быть представлена как неизбежный ответ на вызовы современности и необходимое условие выживания страны – т.е. использование уже проверенного мотива "общей судьбы". Тем не менее, начало условного "плана B" и перенос реформы на осень ясно показывают, что пенсионная реформа остается уязвимым вопросом для власти.

С другой стороны, главной проблемой движения является отсутствие как организационного единства, так и общих программных требований. Уже сейчас можно видеть несколько политических центров, которые проводят кампанию против реформы практически параллельно друг другу, а задача перехвата повестки часто оказывается для них важнее, чем достижение основной цели движения – отказа от правительства от повышения пенсионного возраста. Очевидно, что этот дефицит единства в действии дает властям важный пропагандистский аргумент: публичные противники реформы лишь конкурируют друг с другом в стремлении "попиариться", не предлагая конструктивных альтернатив.

Еще более важным последствием становится дезориентация потенциальных участников движения, многие из которых могут быстро разочароваться в движении, почувствовав себя заложниками амбиций различных политических лидеров. Не стоит забывать, что одним из важных элементов существующей в России политической системы была культивация массового пессимизма относительно любых форм общественной активности. Протесты не способны что-либо изменить – такова фаталистическая установка большинства, выражающего сегодня явное пассивное недовольство планами пенсионной реформы.

Движение против повышения пенсионного возраста, таким образом, не ограничивается конкретной правительственной реформой, но ставит под вопрос два ключевых идеологических компонента режима: массовую установку на деполитизацию и консенсус элит вокруг безальтернативности неолиберального экономического курса. За последний месяц мы стали свидетелями потенциала такого движения – на митинги против реформы выходили десятки тысяч активных людей, представляющих разные социальные и возрастные группы. Очевидно, что за каждым из этих людей стоят десятки сочувствующих, которые пока не спешат выходить на акции протеста, но в целом разделяют их требования. В этой ситуации решающим фактором становится массовость движения, его способность мобилизовать тех, кто до недавнего времени испытывал пессимизм в отношении политического участия.

Чтобы победить, движение против реформы должно стать действенной и максимально широкой коалицией, способной поставить под сомнение главный идеологический тезис режима – единства народа и власти, несгибаемой перед любым давлением снизу. Единственный исторически близкий пример такой коалиции в постсоветской России – массовые протесты против монетизации льгот зимы 2005 года. Тогда в большинстве крупных городов были созданы штабы протестных действий, в которых КПРФ играла важную, но не определяющую роль. Волна многотысячных митингов тогда привела к значительному смягчению планов правительства. Эти события тринадцатилетней давности вряд ли можно считать однозначной историей успеха, однако уровню консолидации оппозиции в тот момент сегодня можно только позавидовать.

Так, 28 и 29 июля в Москве, с промежутком всего в один день, пройдут две акции против пенсионной реформы: шествие, организованное КПРФ, и митинг Либертарианской партии, получивший поддержку Алексея Навального. Несмотря на то, что оба события, вероятно, соберут значительное число участников, сам факт их конкуренции друг с другом дезориентирует значительную часть недовольных реформой, а также даст про-правительственным медиа яркое подтверждение тезиса о том, что политики преследуют лишь собственные интересы, спекулируя на теме пенсий. Кроме того, движение Навального и КПРФ мобилизуют по отдельности разные возрастные и социальные группы, от способности которых выступить вместе зависит успех движения.

Можно не сомневаться, что после летнего периода Кремль вернется к вопросу о пенсионной реформе гораздо более подготовленным. Но главный вопрос состоит в том, извлечет ли уроки оппозиция?

Впервые опубликовано здесь