Положение в стране и задачи большевиков –ленинцев
(передовая Северной части редакции)
ПЗР № 10 декабрь 1932
Содержание:
Гл. I Под знаком нагромождения диспропорций.
Гл. II На всех парах к политическому кризису.
Гл. III Ориентация на массовую борьбу и против ликвидаторства.
Гл. IV В ногу с рабочим классом – навстречу новым боям!
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Предисловие.
Настоящая передовая выходит после долгого перерыва, втечение которого
политическая линия редакции ПЗР. не находила себе отражения в редакционных
статьях (если не считать тезисов о военной опасности, выпущенных в июне с.г.
северной и ю. В. Частого редакции без участия двух забавных членов редакции).
В данное время положение в стране достигает такой остроты, что неизбежным
является углубление разногласий в нашей среде. Не мудрено, что и внутри
редакции ПЗР. старого состава не нашлось общего голоса в отношении оценки задач
нашего движения.
Мы здесь не ставим себе задачи дать исчерпывающий анализ политической и
экономической обстановки и ограничиваемся оценкой ее в том виде, как она
сложилась к текущему моменту.
Также не даем мы здесь полного обоснования наших тактических задач. То и
другое читатели найдут в тезисах «Кризис революции и задачи пролетариата»
Остались без освещения и вопросы международного положения, которых мы
коснемся в специальных статьях.
I.
Под знаком нагромождения диспропорций.
Было бы совсем неправильно представлять себе центристскую политику, как
математически прямую линию, намечаемую и проверяемую творческим предвидением
планового хозяйственного руководства.
На деле, взяться в целом, на протяжении ряда лет, она являет собою картину
беспорядочных зигзагов-результат жалкой эмпирики бюрократического скудоумия.
Сама ультралевая авантюра, этот «второй период бюрократического маскарада»
(«Проблемы»), при всей кажущейся внушительности ее наступательных тенденций,
представляет собою довольно пеструю смену различных темпов, сначала умеренных,
затем все более убыстряющихся и, наконец, после перелома 1931 года, резко
замедляющихся.
Никакой предустановленной плановости в этой смене темпов не было. Развитие
промышленности за последние четыре года представляет сочетание периодов бешеной
гонки с прорывами и отступлениями. В результате – выполнение пятилетнего плана
происходило лишь в меру его нарушения. Успехи в отдельных отраслях имели место
не на почве общего гармонического под’ема всего народного хозяйства, наоборот,
за счет отставания ряда ведущих отраслей. В этих условиях, притом на базе все
усиливающегося физического истощения рабочего класса, прогрессивное развитие
хозяйства долго продолжаться не может.
Перейдя под давлением обстоятельств от минималистских установок правоцентристского
блока к политике ускоренных темпов индустриализации сталинское руководство
добилось за первые два года пятилетки неожиданных для него самого успехов,
продемонстрировавших всему миру преимущества и возможности централизованных
методов хозяйствования, проявление которых до тех пор тормозилось политикой правоцентристского
блока.
Дальнейшее усиление темпов, явившееся «сочетанием авантюризма с
вредительством», нарушило плавное течение процесса воспроизводства и привело к
«бесшабашному нагромождению диспропорций и противоречий» («пробл.»).
Эта политика, игнорирующая потребности рабочего класса, основанная на
отсутствии учета материальных ресурсов и ориентированная на построение
замкнутого национального хозяйства, изолированного от мирового рынка, означала
по существу полное нарушение планового принципа.
В результате мы имеем чрезвычайную неравномерность и диспропорциональность
между развитием различных отраслей промышленности. Вперед спешит
машиностроение, далеко позади плетется вся металлургия и вся топливодобыча. Это
противоречие характерно для всей промышленности в целом: нет, кажется, ни одной
пары отраслей, которые развивались бы в пропорции, предусмотренной пятилеткой.
Такая политика не могла не привести к нарушению равновесия, которое
выявилось в столько резкой форме к середине 1931 года. С тех пор положение все
более осложняется новыми прорывами, создающими картину всеобщей разлаженности
народного хозяйства, хотя по инерции в отдельных отраслях и продолжается
некоторое движение вперед.
Мы здесь не собираемся давать подробный экономический анализ. Но в порядке
иллюстраций к вышеизложенным положениям приведем несколько характерных цифр.
Прежде всего, как обстоит дело с капитальным строительством, на котором,
как известно, сейчас лежит груз в несколько миллиардов омертвленных капиталов,
вложенных в обреченные на бездействие, недостроенные заводы?
В связи со значительными затруднениями по линии строительных материалов и
рабочей силы строительство постепенно свертывается и средства сосредоточиваются
на небольшом количестве ударных строек. Так например, первоначальный годовой
план капитальных работ на 1932 год в черной металлургии выполнен по физическому
об’ему за первое полугодие только на 21%. Примерно такое же положение
складывается и в большинстве других отраслей промышленности. Второе же
полугодие даст дальнейшее замедление темпов строительства.
Что касается действующей промышленности, то в ней уже 1831 год значительное
снижение качественных показателей, выразившееся по официальным данным в
повышении себестоимости по сравнению с предыдущим годом не менее, чем на 5-6%.
В том же 1931 году начался откат и по линии количественных показателей в ряде
отраслей промышленности. Выразилось это не только в значительном недовыполнении
плана, но и в уменьшении продукции по сравнению с 1930 годом.
1932 год даст дальнейшее углубление этого процесса. Особенно печальное
положение получается в ведущих отраслях тяжелой индустрии. В общем, по всей
тяжелой промышленности выполнение пана в Iом квартале по официальным данным
выразилось в 86,6%, во II кв. – 77,7% и в III кв. – 67,9%. Другими словами,
разрыв между планом и фактическим выполнением все более растет.
Особенно резко это же явление бросается в глаза в каменноугольной
промышленности. Если в январе 1932 года в Донбассе было добыто 4245 тыс. тонн
против программы в 4425 тыс. тонн, т.е. 96% плана, то в июне того же года
месячная добыча составила всего только 3630 тыс. тонн против программы в 4746
т.тонн, или 76,4% плана. Еще более показательны колебания в добыче угля по
сравнению с прошлым годом, которые за последние месяцы дают картину все
большего относительного сокращения темпов производства. Если в июле 1932 года
по сравнению с соответствующим месяцем прошлого года среднесуточная добыча
выражалась в 107%, в сентябре – до 101,5%, в октябре – до 91% и в ноябре 0 до
89%.
Таким образом, и в отношении выполнения плана данного года и по сравнению с
фактической добычей прошлого года количественные показатели каменноугольной
промышленности Донбасса дают ухудшение из месяца в месяц. И это несмотря на
значительное увеличение количества рабочих (больше, чем в 1931 году, на 20%) и
количества механизмов (больше, чем в 1930 году, почти на 100%). Такое
сокращение добычи в Донбассе является результатом падения производительности
труда: если в январе 1931 года на одного трудящегося добыто было 14,6 тонн, то
в январе 1932 года добыча сократилась до 13,9 тонн, а в июне того же года до
12.8 тонн, то есть оказалась ниже, чем в наихудшем месяце 1930 года. Не лучше
положение и во всей каменноугольной промышленности в целом. Но и добыча нефти,
которая по темпам раньше шла впереди многих других отраслей, начала резко
отставать, испытывая по сравнению с 1931 годом значительный откат.
Очень неудовлетворительно работает также рудная промышленность, в которой
недовыполнение программы нарастает такими темпами: I кв. 1932 года- 80,,%
плана, I I кв. – 68%, I I I кв, - 59,5% плана.
Между тем, производственные возможности металлургической промышленности,
хотя и слабее, чем было предусмотрено планом, но все же возросли, поэтому
добыча руды и топлива в течение всего года отставала от роста выплавки металла.
Отсюда – резкое снижение запасов сырья и топлива – вместо накопления этих
запасов на зиму, как в прошлые годы. А это в свою очередь грозит всей
промышленности новым сокращением производства.
Остановимся далее на состоянии самой металлургии. В черной металлургии
мощность действующих агрегатов в 1931 году увеличилась за счет ввода в
эксплуатацию ряда новых домен и мартенов. Однако годовой план ввода в
эксплуатацию выполнен за первое полугодие только на 16,7%. Второе полугодие
дает не лучшие результаты. В общем из 26 ти домен, намеченных к пуску за весь
год, пущено только 9. Из 64 мартенов будет пущено не более 20 ти. А из
предположенных по плану 21 прокатного стана будет пущено только 4 или 5.
Но и наличное количество агрегатов не обеспечено в достаточной степени ни
сырьем, ни топливом, ни кадрами. Поэтому рост продукции, если он и замечается
за последние месяцы, происходит с большими перебоями и чрезвычайным напряжением
только за счет введения новых агрегатов. Если взять работу старых доменных
печей в отдельности, то в июне, июле и августе 1932 года они дали продукции
меньше не только 30 года, но и 31 года. Так, например, в июне старые домены
давали в сутки по 11,445 т.тонн чугуна против 11,570 т. в июне 1931 года и
13553 т. в июле 1930 года. Коэффициент использования доменных печей скатился до
уровня 1927/28 года. Новые же печи, хотя и повышают общую выплавку чугуна по
сравнению с 1931 годами, но далеко не используют своей проектной мощности, работая
очень неровно. Достаточно указать на пример Магнитогорска, две печи которого к
октябрьской годовщине догоняли выплавку до 2000 тонн в день, а. в третьей
декаде ноября снова спустили ее до 1000, а. в отдельные дни и до 200 тонн в
сутки. В общем за год выплавка чугуна достигнет в лучшем случае цифры в 6400т.
тонн вместо 9000 т.т., то есть 71,1 % плана. С выработкой стали обстоит еще
хуже: она, повидимому, не превысит уровня 1930 года, т.е. 5700 т.т., что
составит только 60% плана. Выпуск проката в I полугодии 32 года стоит ниже
уровня 1930 года, а начиная с июня даже ниже 1931 года. За год он выразится
цифрой не выше 4400 т.тонн, т.е, 66% плана.
Цветная металлургия также топчется на месте и дала в первом полугодии этого
года только 16 т.тонн продукции, т.е. меньше, чем в I полугодии 1928/29 года.
На общем фоне неблагополучия тяжелой индустрии выделялись только такие ее
отрасли как автотракторная промышленность, которая является чем то вроде
паразита на теле народного хозяйства, поглощая львиную долю капитальных
вложений и оборотных средств. Но и здесь в последнее время проявляются признаки
надрыва, выражающегося в снижении продукции.
Ухудшение количественных показателей по всей промышленности сопровождается
продолжающимся падением качественных показателей, притом сразу по всем линиям:
ухудшается качество продукции в и тоже время растет себестоимость.
Большая часть тяжелой индустрии уже в 1931 году дала по сравнению с 1930
годом значительный скачек себестоимости – на десятки процентов в сторону
повышения. 1932 год показывает дальнейшее ухудшение. Вместе с немногими другими
отраслями автотракторное производство представляло до сих пор исключение, давая
снижение себестоимости. Но это снижение имеет условный характер и наблюдается у
нас только в новых отраслях, в которых первое время, в течение пускового
периода себестоимость стоит на чрезвычайно высоком уровне. Факт гот, что СТЗ. и
другие новые заводы лишь до тех пор снижают себестоимость, пока не осваивают
всей своей мощности. А затем им начинает угрожать общая участь, т.е. переход к
росту себестоимости в связи с общими условиями той «организованной
бесхозяйственности», которая царит в стране.
Не останавливаясь на работе легкой индустрии, в которой те же тенденции
отставания проявляются с не меньшей силой, мы ограничиваемся констатированием
того общего для всей промышленности факта, что с увеличением массы
функционирующего основного капитала (а это увеличение действительного пока еще
происходит, несмотря на все более сокращающиеся темпы капитального
строительства и на огромные массы омертвленного капитала) качественные, а очень
часто и количественные показатели начинают все определеннее ухудшаться.
Мы не станем здесь заниматься анализом причин этого явления. В основном они
сводятся к дезорганизующему влиянию, которое на промышленность оказывают методы
хозяйственного руководства, его общее направление, его «генеральная линия».
Истекающий год лишь углубляет его реакционное воздействие на промышленность, да
и все хозяйство в целом.
Что касается общих итогов работы промышленности, то мы имеем их пока лишь
за 9 месяцев. Валовая продукция всей цензовой промышленности с соответствующими
месяцами 1931 года, по официальным данным, прирост только на 13,1%, в то время
как валовая продукция 31 г. по сравнению с 30 годом, дала прирост в 21,7%.
Напомним, что эти проценты даются для валовой продукции в ценностном выражении
и что при критическом подходе к ним – выясняются различные искажения в сторону
преувеличения! Нет никакого основания полагать, что оставшиеся 3 месяца
значительно изменят положение. Другими словами, количественные показатели 32
года не только сильно отстают от плана, но и остаются позади темпов 31 года
(которые в свою очередь были ниже уровня первых лет пятилетки), продолжая
тенденцию «затухающей привой». Тем хуже обстоит дело с качественными
показателями.
Те же тенденции к постепенному, но неуклонному ухудшению мы наблюдали и в
работе транспорта, который, если судить по важнейшему его показателю –
среднесуточной погрузке железных дорог – на 25% отстает от плана и плетется
ниже уровня 31 года на 7-8%. А ведь железные дороги представляют собою
кровеносную систему народного хозяйства.
Можно ли ожидать улучшения работы промышленности, если эта система не
удовлетворяет пред’являемых к ней требования? Разве не иллюзорный и просто
фиктивный характер имеет вся преподносимая нам статистика об увеличении валовой
продукции в ценностном выражении, если ее материальная субстанция передвигается
по хозяйственным артериям в меньшем количестве, чем в прошлом году?
Такое же значение, сигнализирующее об опасности хозяйственной катастрофы
имеет и все углубляющийся кризис денежной системы. Разве не симптоматическую
роль играет то обстоятельство, что ответственные руководители Госплана
вынуждены выступать с предупреждением о необходимости «сохранения устойчивой
денежной системы» и о том, что «только наличие твердой валюты обеспечивает
нормальное развитие социалистического расширенного воспроизводства»? (См.
статью И. Смилги в «Плановом хозяйстве», № 3 за 1932 год)
Но тревожнее всего то, что эти печальные итоги 1932 года в промышленности,
транспорте и финансах сопровождаются дальнейшим регрессом сельского хозяйства,
очень сильно пострадавшего уже в предыдущие годы, когда тактика быстрой
организационной перестройки деревни на основах бюрократической коллективизации
дала отрицательный хозяйственный эффект, выразившийся в массовом сокращении
производительных сил сельского хозяйства.
Методы центристского хозяйничания в деревне привели за эти годы к тому, что
единоличные хозяйства, охватывающие до сих пор ок. 40% крестьянского населения,
фактически лишены возможности вести хозяйство даже в рамках простого
воспроизводства. Но и колхозное крестьянство поставное в такие условия, что
теряет последние стимулы к труду. А совхозы вместо того, чтобы демонстрировать
колхозам высшие образцы рационального с.х. производства, на деле плетутся в
хвосте, дискредитируя идею крупного хозяйства.
1932 год лаж дальнейший серьезный откат в сторону снижения не только
качественных но и количественных показателей сельского хозяйства, В наибольшей
степени пострадало животноводство. Если в 1930 году общее поголовье скота
сократилось по сравнению с 1928 годом на 20%, то 1932 год подводит нас по самым
скромным подсчетам к цифре порядка 50%. В области полеводства также, вслед за качеством
начала страдать и количественная строка. Ухудшение организации труда,
сокращение обеспеченности тягловой силой -несмотря на рост тракторного парка,
не поспевающий покрывать гибель рабочего скота – и игнорирование агротехники, -
все это неизбежно приводит к падению урожайности.
Прогрессивная дезорганизация сельского хозяйства выражается хотя бы уже в
том, что втечение 1932 года ни одна сельско-хозяйственная кампания не прошла
лучше, чем в давшем совершенно неудовлетворительные результаты 1931 году. Весенняя
посевная кампания в большинстве районов развивалась более медленными темпами и
закончилась болим недосевом. Очень слабо прошли заготовки сена и силоса.
Чрезвычайно запоздала уборка зерновых культур, давшая огромный недобор. Столь
же плохо прошла уборка подсолнуха, свеклы и других технических культур. Хлебо-
и овоще- заготовки идут тоже более медленными темпами, чем в прошлом году.
Приводим некоторые цифры для Украины, пострадавшей больше всех остальных
районов от центристских экспериментов. В самый разгар весеннего сева 1932 года
– на 1 июня, Украина, начавшая в этом году сев раньше прошлого года, - успела
засеять только 15,8 милл. га, против 15.9 милл. га, засеянных к этому сроку в
1931 году, а к окончанию сева, на 1 июня было засеяно 16,8 милл. га против 18,
5 милл. га в 1931 году.
Что касается уборочной кампании, то она на Украине протекала следующими
темпами: из общей площади зерновых культур а 17,2 милл. га (в том числе 10,6
м.га озимых и 6,6 м. га яровых посевов) назначено было к уборке 15,8 м., а
затем план был еще раз сокращен до 14,5 м. Из этого количества к I/VIII было
убрано только 8,2 м. против 13, 8 м. в 1931 году, а к окончанию уборки, 5/IX –
13, 6 м. (в то время как в 1931 году уже к 15/VIII было убрано 17,6 м. га, т.е.
98% плана). Таким образом из всей площади зерновых посевов оказались
неубранными 3,6 м. га, т.е. 21%, которые следует считать погибшими.
По всему СССР. уборка происходила также недопустимо медленными темпами,
даже по сравнению с неудовлетворительными темпами прошлого года: на I/IX 1932
года было убрано всего 64,7 м. га против 75.4 м. га в 1931 году; и лишь к
окончанию уборочной кампании оказалось убранной площадь в 71, 7 м. га вместо
намеченного плана в 86.5 м. т.е. всего только 82, 9%.
Не менее тревожными оказались и результаты озимого сева. На I/IX, когда по
настоящему сев уже должен быть закончен, на Украине было засеяно лишь 5,1 м. га
вместо прошлогодних 7,5 м., а по всему Союзу – 26,5 м., т.е. на 3,2 м. га
меньше, чем в 1931 году. Наконец, на 10 / XI было засеяно 36,3 м. га (86,7% от
плана) против прошлогодних 37, 4 м. Очень плохо развивалась и зяблевая вспашка:
на 20/ XI поднято зяби только 24,5 м. га против 33, 9 м. га в 1931 году.
Все эти цифры не требуют длинных комментариев: неудовлетворительные итоги
весеннего сева 1931 года, затянувшееся вдвое больше нормы, дали значительное
снижение урожайности яровых посевов, то еще худшие результаты 1932 года снизили
ее еще в большей степени; если слабые темпы уборки 1931 года привели к большим
потерям зерна, то поистине черепашья медлительность, с которой убирались хлеба
в 1932 году, дали еще более отрицательный эффект; если невыполнение планов
осеннего сева и зяблевой вспашки 1931 года отразилось тяжело на урожае 1931
года, то еще менее удовлетворительный ход осенних работ 1931 года не может не
отразиться гибелью на урожае 1933 года.
Что означают отрицательные итоги основных с.хоз. кампаний 1932 года? – Они
показывают дальнейшую деградацию сельского хозяйства на почве все более
нарастающего сопротивления и производственного саботажа крестьянства. В этой
пассивной форме проявляется политическое голосование деревни против
бюрократической системы руководства хозяйством.
А для рабочего класса все это означает дальнейшее ухудшение его
материального положения: костлявая рука голода еще крепче впивается в его
горло.
Сопоставляя результаты работы промышленности и сельского хозяйства мы
убеждаемся в том, что политика «призовых скачек» индустриализации и сплошной
коллективизации все более упирается в тупик.
Наткнувшееся уже в 1930 году на пределы своего оптимального развития,
погоняемое вперед безудержной фантазией своих руководителей народное хозяйство
СССР. дало в следующем 1931 году огромный прорыв, сигнализировавший о
гибельности проводимой политики. Однако экономический авантюризм центризма
имеет свою роковую внутреннюю логику: ему легче было перешагнуть через
оптимальные части к максимальным, чем вернуться от максимальных к оптимальным.
Сталинское руководство, уловив несколько отдельных причин этого прорыва – в
том числе и такую существенную, как ухудшение материального положения рабочей
массы, - тем не менее, не смогло усвоить факта порочности всей проводимой
«генлинии» в целом.
Отсюда и иллюзорность той программы выхода из кризиса, которая была
намечена пресловутыми «6ью условиями» Сталина. Они лишь подчеркивают скудоумие
бюрократии. Основную панацею от разразившейся беды она усмотрела в переходе к
хозрасчету и таким методам организации труда, которые полностью восстанавливают
капиталистическую систему эксплуатации. Однако методы фабричного деспотизма
сами по себе неспособны дать решающего экономического эффекта, если они не
сопровождаются переходом к капиталистическим методам функционирования
производства и обмена, если они не восстанавливают хозяйственные инициативы и
свободы экономической конкуренции, хотя бы в том извращенной форме, которая
сохранилась при монополистическом капитализме.
Но бюрократия, ликвидировавшая применение социалистических методов
управления хозяйством и заменившая и против положенными типовыми приемами
(вместо рабочей демократии и рабочего контроля над производством – полный
административный произвол, полное всевластие хозяйственников над условиями
труда и даже жизни рабочих), в то же время не сумела придать своей политике
последовательно-капиталистического характера, ибо это невозможно без
решительного изменения в соотношении классовых сил, без применения методов
политической контрреволюции.
Беспомощно топчась на достигнутой ею демаркационной грани к капитализму,
сталинская бюрократия тщетно бьется над невыполнимой при ее бюрократическом
руководстве в этих условиях задачей выхода из кризиса. И потому 1932 год дает
лишь новые доказательства бесплодности центристской политики.
Достаточно показателен в этом отношении пример проведенной тарифной
реформы. Осуществленный переход на потогонную систему прогрессивной сдельщины
прикрывался лозунгом повышения зарплаты, хотя бы для отдельных категорий
рабочих в порядке «ликвидации уравниловки». На деле же, как самые методы
проведения этой реформы, так и вся экономическая политика того года6 привели
лишь к сильнейшему росту инфляции, тоесть фактически означали снижение реальной
зарплаты.
Этот пример показывает, между прочим, что проводимый бюрократией политике
заигрывания приходит естественный конец: все ее «уступки» рабочему классу
носят, фиктивный характер, ибо они быстро аннулируются общим ростом цен как
вольной, так и государственной торговли.
Действительное значение этой «реформы» заключается в другом. Проводимая
центризмом политика опирается на необузданную эксплоатацию рабочих масс, на
хищническую растрату живых сил пролетариата, на все более усиливающиеся лишения
и голод. Эта политика была бы невозможна, если бы бюрократия не принимала мер к
ослаблению сопротивления рабочего класса путем раскола и противопоставления отдельных
его частей друг другу. Такой цели и служит проведенная тарифная реформа,
ориентированная на создание привилегированной, лучше оплачиваемой рабочей
аристократии.
Вынужденная «уступать» под напором рабочего класса в одном направлении
бюрократия в то же время на другом переходит в наступление против его
насущнейших интересов. После летних волнений, бросив рабочим жалкую подачку
(Ивановские общественные столовые получили 9 милл. рублей), бюрократия
одновременно стала замышлять новый поход, выразившийся в пресловутом после
октябрьском подарке, в виде драконовского закона против прогульщиков, закона,
фактически направленного против стачечников, в борьбе с которыми администрации
предоставляется право увольнения с предприятия и лишения хлебного пайка.
Таким-то образом сталинская бюрократия, все глубже увязающая в болоте
порожденных ее политикой противоречий, «превращается все более в потенциальное
орудие бонапартизма» («Проблемы»).
Но именно этим она в то же время будит внимание рабочего класса, заставляет
его становиться на путь революционного сопротивления гибельной политике
бюрократии.
Не менее серьезное значение имеют задачи центристской политики в деревне.
Всей глубины того кризиса, который развивается в сельском хозяйстве, бюрократия
еще не видит и потому пытается найти выход из положения в рамках старой
политики «сплошной», пытается вносить в нее те или иные эпизодические поправки,
имеющие обыкновенно сезонный характер: то возвращается новая эра колхозной
торговли, то снова происходит поворот к чрезвычайным мерам.
Состояние сельского хозяйства не могло не вызывать у бюрократии тревоги.
Угроза новой посевной и уборочной стачки нависла над страной. Весной 1932 года
была опубликована серия декретов, которые, казалось, представляли начало
решительного поворота в деревенской политике центризма. Но дальнейшего развития
эти декреты не получили. Ограничившись отдельными незначительными уступками
бюрократия не решилась на данном этапе пойти дальше известного предела.
Политика «сплошной» и продразверстки в основном осталась без изменений.
Поэтому новые декреты мало повлияли на настроение крестьянства, не вызывали у
него никакого «энтузиазма». Производственный саботаж в деревне продолжал
усиливаться: печальные результаты с. хоз. кампаний показали это с очевидностью.
Но осенью появляются новые затруднения. Перед бюрократией встает задача
организации хлебозаготовок. И вот, не умея найти правильного разрешения этой
задачи, она бросается в противоположную сторону.
Деревня подвергается усиленному административному нажиму, преследующему
цель выкачать из нее не только сильно сократившуюся товарную часть ее
продукции, но и значительную долю ее потребительского фонда. На этой почве
наступает новый сезон жесточайших преследований колхозного сектора деревни,
сопровождаемых свирепыми против райкомщиков и других представителей низового
аппарата. Все это – в значительно расширенном, по сравнению с прежними годами,
масштабе.
Наконец, обострение борьбы, достигающее все большей силы, побуждает
об’явить деревне форменную экономическую и политическую войну. Большая часть
производящих районов – Урал и Поволжье, Сев. Кавказ и Украина – эти главные
хлебные житницы Союза – оказываются чуть не на осадном положении. Расстрелы и
ссылка коммунистов и колхозников вводятся в систему и становятся главными
методами хлебозаготовок в производящих районах СССР. (см. соответствующие
постановления С. Кавказского Крайкома, Уралобкома, Ср. Волжского Крайкома,
Обкома ЦТО и СНК. Украины).
Во всей политике бюрократии по отношению к деревне проглядывает она характерная
черта: нарвавшись на производственный саботаж колхозников и подавляя их
«кулацкое сопротивление» она лицемерно стремится доказать свою «заботливость»
пролетариату, организуя снабжение городов продовольствием поголовной корме.
В то же время6 изобретая новые способы подавлению пролетариата, бюрократия
хочет показать деревне, что не поддастся «возрастающим требованиям»
«прогульщиков и летунов» заполняющих фабрики и заводы.
Эта политика борьбы на два фронта, столь характерная для центризма и
раньше, принимает сейчас все более трагический (для бюрократии) характер, так
как она постепенно все более суживает базу центризма, все более
противопоставляет его политику интересам обоих основных классов страны:
пролетариата и крестьянства.
Вместе с тем эта политика не разрешает хозяйственных затруднений, а
наоборот еще более углубляет их, окончательно дезорганизовывая труд и
производство, как в городе, так и в деревне,
Перед лицом гибельных результатов своей политики сама бюрократия приходит в
замешательство и проявляет колебания. Потеряет веру в возможность выхода из
кризиса на путях «генлинии» она медлит даже с составлением плана торжественно
провозглашенной второй пятилетки, которой поставлена задача установления
бесклассового общества.
Потеряв перспективы бюрократия ищет выхода на путях дальнейшего усиления
террора. Ультралевая авантюра, ознаменовавшая свои первые шаги взрывом
крестьянских восстаний, выдыхается у нас на глазах и грозит быть затопленной в
крови пролетариата.
Наряду с внутренним террором у бюрократии остается еще весьма заманчивый
путь о пешках дипломатических авантюр. Все усилия сталинской дипломатии
направлены на изыскание возможностей закулисных комбинаций с главарями
иностранного империализма.
Каковы те пределы, до которых в обоих направлениях, мы можем только гадать.
Одно несомненно, что и тут и там перед диктатурой пролетариата вырастает
страшная угроза контрреволюционного переворота, как логического завершения
ультра-левой авантюры.
Мы не должны недооценивать живучести бюрократической власти, балансирующей
между классами и опирающейся на изощренную систему обмана и насилия. Но, если
преждевременны были попытки предсказать близкую ее гибель в 29 и 39 годы, поскольку
процессы тогда еще не были завершены, а возможности для маневров и поворотов
еще не были исчерпаны, то сегодня обстановка в корне изменилась и сроки
приближаются.
И не нам, ленинской оппозиции прятаться от открывающихся перспектив как бы
тяжелы они не были, не нам дрейфить перед лицом наступающих решающих событий,
ибо только мы можем предложить пролетариату четкую программу борьбы, ясный путь
выхода из кризиса в пролетарском направлении.
II.На всех парах к
политическому кризису.
Развитие политики центризма за последние годы со всеми его противоречиями и
Однако несмотря на то, что подготовка бонопартизма уже во многих отношениях
завершена и, что процессы перерождения за эти годы прошли очень далеко,
командующему центризму еще не удается пересесть на бонапартистского коня
крестьянской контрреволюции, ибо крестьянство потеряло последние остатки своего
доверия к центристской бюрократии.
Именно поэтому центризм бьется в тисках противоречий и не может
высвободиться из капкана ультралевой авантюры. Бонапартистский переворот
требует «жертв искупительных» за грехи центризма. После 15 марта 1930 года
такими жертвами явились Бауман и другие «лево-загибщики», поплатившиеся своими
постами. С тех пор прошло около 3х-лет. Ультралевая авантюра углубила
хозяйственный кризис и обострила классовые противоречия в стране.
Если тога можно было ограничиться небольшой внутри аппаратной
перегруппировкой, то сейчас вряд ли удалось бы сохранить равновесие в
руководстве даже перегруппировкой большего масштаба, ибо в современной
напряженной обстановке всякая значительная политическая перемена (и в том числе
– совершающаяся наверху) явится исходным толчком для политического движения в
стране и партии.
Ничтожными «жертвами» сейчас перед историей не откупишься. Начинающие
активизироваться классовые силы потребуют изменения режима в ту или иную
сторону, а последнее не входит в расчёты руководства. Происходящие в стране
события приковывают к себе наше внимание рядом особых черт, резко выделяющих
нынешний этап в истории последних лет, как заключительный, по-видимому, этап
«центристского периода» пролетарской диктатуры, открывающий собой
непосредственный переход либо к ее восстановлению на более высокой основе, если
у пролетариата хватит силы повернуть руль в нужную ему сторону, либо к ее
окончательной гибели, если верх возьмет бонапартистская контрреволюция.
Чрезвычайная напряженность политической обстановки ставит ребром вопрос о
власти. Загнанная в экономический и политический тупик, страна может искать из
него выхода только на пролетарских путях или на пути нэо нэпа, ибо сталинская
«генеральная линия» уже надломлена и трещит под напором вызванных ею к жизни
противоречий.
Каждый из новых декретов правящей бюрократии, каждое из ее новых
мероприятий – со свежей силой выявляют ее углубляющееся бонапартистское
перерождение. Перед нами с предельной ясностью вырисовывается окончательно
завершившийся процесс ее отрыва от пролетариата. Опираясь на плебисцитарный
режим, используя все методы морального и физического насилия вплоть до массовых
расстрелов рабочих демонстраций, бюрократия сосредоточила в своих руках всю
полноту власти, постепенно, шаг за шагом, лишив рабочий класс последних
остатков контроля над аппаратом и над его политикой.
Поэтому борьба пролетариата с современной центристской бюрократией, - как
силой ему социально-враждебной, проводящей на пролетариат давление враждебных
классов, - является одной из форм классовой борьбы. Однако, как ни далеко зашла
бюрократия в своей политики подавления, она вынуждена до сих пор маскировать ее
в форме «приспособления к пролетариату». Это выражается прежде всего в ее
специфической идеологии, по содержанию антипролетарской, а по форме
представляющей собой защитную маскировку под марксизм и ленинизм,
модернизированный по Сталину. Это проявляется также в сохранении до сих пор
ряда установлений пролетарской диктатуры, которую бюрократия не в силах
уничтожить пока она не заключила открытую сделку с контрреволюцией.
До тех пор сталинская олигархия, как и всякая предбонапартистская власть
вынуждена «эквилибрировать, чтобы не упасть, заигрывать, чтобы управлять,
подкупать, чтобы нравиться и чтобы держаться не только на штыке».
Лавируя между классами, да и то еще не свободно, бюрократия далеко не
чувствует себя всесильной и единодержавно господствующей над классами. Этим и
об’ясняется своеобразный, межеумочный характер ее декретотворчества,
попеременно наносящего тяжелые удары по насущнейшим интересам обоих основных
классов страны и в то же время вынужденного делать маневры, маскирующие ее
действительные намерения.
Правда, эта эквилибристика происходит на все более суживающейся базе.
Поэтому элементы заигрывания в политике бюрократии все более уступают место грубому
запугиванию, а уступки принимают все более характер скудных подачек, не
способных возбуждать никакие иллюзии.
В этой обстановке аппарат проявляет тенденцию все теснее ограничивать свои
мероприятия узким кругом террористического мракобесия, лишившись уже давно
возможности управлять в нормальных рамках доброй советской законности.
Вся деятельность руководящих органов страны сосредоточивается на усилении
административного произвола. Местные уполномоченные и сатрапы центральной
власти ликвидировали всякое местное самоуправление и чинят суд и расправу в
городе и на селе, на заводе и в колхозе. Все шире распространяется применение
кровавого беззакония ГПУ на новые массы не только крестьян, но и рабочих.
Поэтому-то сейчас все быстрее исчерпываются шансы реформистского выхода из
кризиса. И хотя пролетариат еще сохраняет возможность восстановить свою
диктатуру путем реформы, но благодаря глубоко зашедшему перерождению
бюрократии, это становится все более проблематичным. Худший вариант –
гражданские войны – становится все более возможным.
Однако перерождение, как оно далеко ни зашло, еще не достигло того
количественного предела, за которым происходит качественный скачек. И хотя
«идейные и организационные вожди контрреволюции глубоко проникли в органы
пролетарской диктатуры», но «между сегодняшней функцией аппарата и его
завтрашней функцией должна пролиться кровь гражданской войны».
При этом решать вопрос о власти будет не сама бонопартистская бюрократия,
как бы она того ни хотела, а классы, ожесточенная схватка которых становится
все более вероятной.
Но, если бы кто-либо стал возводить в степень гражданской войны не
отдельные кровавые эпизоды, известия о которых до нас начали доходить и сделал
бы вывод, что последний этап, отделяющий нас от капиталистической реставрации,
уже пройден, то он совершил бы грубейшую ошибку. Ибо пока мы имеем дело еще не
с генеральным сражением, исход которого решает победу той или другой стороны, а
только с отдельными аванпостными смычками, результаты коих ни в какой степени
не предрешают окончательного итога и даже не говорят еще в пользу неизбежности
гражданской войны, а только предупреждают нас о ее все большей возможности.
Нет спора, аппарат, или, вернее, его верхушка, настроен весьма свирепо.
Кровавый палач ивановских рабочих Каганович, наверное, не остановился бы перед
тем, чтобы изрешетить свинцовым дождем не одну тысячу рабочих.
Но, к счастью, этот вопрос будет решаться не одними кагановичами. Рабочий
класс СССР, выросший в гигантскую революционную силу, не склонит свою голову
перед насильниками и, осознав грозящую ему опасность, могучим напором вырвет у
них из рук преступно используемое оружие, лишит их узурпированной у
пролетариата власти.
Да и сама господствующая центристская фракция не представляет из себя
монолитной контрреволюционной массы. И в решающий момент она подвергнется
быстрой дифференциации по основным социальным осям.
Уже сейчас под давлением обстановки начинаются те перегруппировки, которые
подготовляют разложение и распад аппарата, лишают его монолитности и выделяются
в нем, наравне с притаившимися организаторами возможного контрреволюционного
переворота, растерянных, панически настроенных людей, боящихся завтрашнего дня.
Только этим можно об’яснить двойственный противоречивый характер последних
мероприятий бюрократии, ее нерешительное топтание в вопросах экономической
политики, ее попытки перекрыть свои хозяйственные неудачи новыми жестокими
репрессиями направо и налево, продиктованными тщетной надеждой запугать классы
и задержать наступление страшного возмездия.
Но чем больше проявляется неуверенность и метание в хозяйственном
руководстве, чем больше бюрократия становится на путь террора, тем быстрее
обозначаются и элементы назревавшего политического кризиса. В стране все наглее
проявляют себя бонапартистские силы, смело диктующие свои требования. Но и
пролетариат все определеннее приходит в тревогу и активизируется под влиянием
наэлектризованной обстановки, готовящей бурю. Не может остаться безучастной ко
всему происходящему и трехмиллионная партия, ликвидированная как добровольный
авангард пролетариата и заключающая в себе зачатки двух лагерей гражданской
войны. Правый ее бонапартистский фланг готовится возглавить контрреволюцию.
Левый же пролетарский фланг партии, разбитый и дезориентированный, ищет связей
с загнанной в подполье ленинской оппозицией, которая должна помочь ему найти
свое место во главе встающего на борьбу рабочего класса. Между этими двумя
флангами остается бесформенная масса промежуточных элементов, не способная еще
осознать серьезность положения, не способная сделать из него все необходимые
выводы.
Но первые удары разразившегося грома, первые признаки начинающегося
оживления рабочих масс уже внесли в эту среду яд разложения. В этот момент даже
зиновьевы и каменевы, не раз предававшие дело пролетариата, снова вынуждены
были колебнуться влево и этим сигнализировать начало дифференциации партийного
болота. Эти и целый ряд других признаков показывают, что темпы ускоряются,
классы втягиваются в борьбу. Пусть же грянет очистительная гроза пролетарского
возмущения, которое одно только способно разгромить силы подспудно назревающей контрреволюции.
В преддверии грозных событий, назревающих в стране, совсем небесполезно
почаще и повнимательнее изучать те отдельные факты, которые служат
предвестниками их, которые сигнализируют нам о приближении решающего момента.
Правда, имеющиеся в нашем распоряжении сведения чрезвычайно скудны. Но и то,
что мы знаем с определенностью свидетельствует о переходе пролетарского
сопротивления бюрократическому режиму в новую фазу. От пассивного протеста в
виде массовой текучести, абсентеизма на собраниях (голосование пятками) – к
активным формам – стачкам и демонстрациям, вот путь оживления рабочего
движения. Это показывает, что период общественно-политической реакции не успел
вытравить из сознания пролетариата те формы борьбы, к которым он привык и через
которые он умеет побеждать.
Под давлением все углубляющегося хозяйственного кризиса, угнетенный
политически пролетариат доводится до крайней степени обнищания. Эксплоатация
достигает таких размеров, что грозит ему физическим вырождением. Но
неустойчивость жизненных условий – одни из важнейших факторов революционного
развития и, как говорит ЛД, - он «выводит из равновесия самого спокойного
рабочего». В этом и заключается причина экономических выступлений рабочей
массы. Однако существующий режим не дает легальных рамок для экономической
борьбы. Невозможность ее и будет толкать ее к скорейшему перерастанию в
политические формы на этой то почве оцепенение реакции будет быстрее
изживаться: «судьбы октябрьской революции будут решаться миллионами и десятками
миллионов».
Несомненно, что макеевские, ивановские и другие события являются только
первыми буревестниками грядущего революционного под’ема. Но первые потоки
пролетарской крови, пролитые кагановичами, всполыхнут и подымут к борьбе новые
отряды рабочего класса. Под градом пуль пассивное недовольство масс примет
форму открытого и все усиливающегося революционного действия.
Подобно той исторической роли, которую в свое время сыграло побоище 9
января для первой русской революции и ленинские события для революционного
под’ема 1912-1914 годов, подобно той серьезной встряске, которую произвели
июльские дни 1917 года в период подготовки октября – так же точно и ивановская
расправа (точная дата которой нам до сих пор еще неизвестна) мобилизует
пролетарское возмущение во всех промышленных центрах СССР. В этом смысле
революционизирующее значение этого события для массового пролетарского движения
трудно переоценить.
В ивановских и других событиях, которыми рабочий класс вступает на путь
активной борьбы за свои права, новым является, с одной стороны, могучий размах
массового стихийного движения, с другой стороны – озверение перетрусившей за
свою власть бюрократии, не остановившейся перед применением кровавых мер
подавления безоружных стачечников.
Совершенно не случайным является, конечно, то обстоятельство, что
ивановские рабочие оказались впереди: это один из наиболее передовых
пролетарских отрядов страны, сравнительно в малой степени пострадавший от
разводнения новыми пришельцами и поставленный в наихудшее материально-бытовые
условия. Причин для выступления было, конечно не мало. Но чрезвычайно тяжелое
продовольственное положение явилось первым толчком, который выявил накопившееся
недовольство рабочих и придал ему испытанную форму стачки и демонстрации.
Стихийный экономизм, охвативший ивановских рабочих, вполне закономерен.
Втянувшись в грандиозную борьбу со своей местной бюрократией, урезывавшей
скудные пролетарские пайки, рабочие вряд-ли ожидали, что правящая олигархия, в
лице сталинского опричника Казановича, об’явит их протест контрреволюционным и
направленным против советской власти.
И лишь когда центральная власть взяла на себя ответственность за
произведенный расстрел, рабочие на собственном опыте убедились в глубокой
связи, существующей между экономикой и политикой. Однако мы недооценили бы ту
задерживающую роль, которую время играет в развитии массового сознания, если бы
пришли к заключению, что все политические выводы уже сделаны основной массой
рабочих. И, хотя в массах стихийного, неоформленного недовольства против
бюрократии накопилось много, но организованно и сознательно они выступят лишь
при наличии энергичного и самоотверженного авангарда.
Бюрократия оказывает упорное сопротивление активизации масс, пытаясь
разбить их выступления по частям. Поэтому нельзя отрицать, что события сложатся
в той последовательности, которая наблюдалась в 17 году и ранее – в революции
5го года. Способ простых аналогий с процессом развития массового движения
рабочего класса в прежние периоды его истории не может оправдать себя. В
условиях свирепого террористического режима движение, загнанное в подполье,
может развиваться в скрытых формах пока не прорвется в виде сильнейшего взрыва.
Нашей задачей является ускорить процесс политического оформления масс и
облегчить выделение или боеспособного авангарда. Ленинская оппозиция лишь в том
случае выполнит свое назначение, если правильно учитывая значение суб’ективного
фактора даст надлежащее руководство борьбе масс, введет их в организованное
русло, предложит им свои лозунги, которые одни только выведут массы на верный
путь.
Ивановские события ставят перед нами ребром многие из вопросов,
составляющих предмет споров в нашем коллективе. Отношение к ним является
пробным камнем для всех наших группировок и течений также, как в свое время
ленинские события имели громадное значение для пролетарской партии в смысле
испытания ее революционности. В тот период большевики закалились в борьбе с
меньшевиками, которые с пеной у рта выступали против «вспышкопускательства»,
против «переплетения» экономического и политического движения пролетариата.
Так и сейчас нам предстоит выдержать большую борьбу со сторонниками
пассивности, которые как и меньшевики – ликвидаторы того времени с одной
стороны утверждают, что экономическая борьба «за пшеничную булку» не может
носить революционного характера и в то же время высказывают опасения, как бы
экономическое движение не «осложнилось» политическими выступлениями.
Копируя своих исторических предтеч наши ликвидаторы изображают рабочее
движение, как слепую стихийную силу, которую можно повернуть в любую сторону,
которую можно использовать для любой авантюры вроде Кронштадта. Они изображают
последние выступления рабочих, как борьбу «за свободу торговли», как силу
толкающую Сталина на ликвидацию «творческих остатков левого курса» и на замену
нэо-непом. Они идут даже дальше, предлагая искать источник революционных сил
страны не в рабочем классе, революционность которого они подвергают сомнению, а
в бюрократическом аппарате, известные силы которого, по их мнению, могут
сыграть роль «спасителей социалистического отечества». Ставя все действительные
отношения вверх ногами, они выступают в роли откровенных пособников бюрократии
в ее преступной борьбе против рабочего класса.
Между тем, для всякого подлинного большевика – ленинца должно быть ясно,
что единственной революционной силой, способной побороть контрреволюцию
является только рабочий класс, исторически сложившийся в гегемона революции.
Летние события сыграли в свое время большую роль и в том отношении, что
консолидировали вокруг большевистской партии все те революционные элементы,
которые в силу проявляемого ими нетерпения ударялись в ультралевизну, увлекаясь
отзовизмом, синдикализмом и другими радикальными течениями, выталкивавшими их
из основного русла пролетарской политической борьбы. Не случайно было то, что именно
под’ем классовой борьбы, ознаменовавший свой поворотный момент выступлением
ленинских рабочих, привел к ликвидации и отмиранию всяких ультралевых течений и
к концентрации всех революционных сил рабочего класса вокруг большевиков.
Есть ряд признаков, что начинающееся движение в стране приведет и к
соответствующему об’единению всех действительно революционных элементов нашего
движения, что все товарищи, увлекавшиеся крайним радикализмом, сейчас, когда
издалека заслышалась «мерная поступь рабочих батальонов», соразмерят свой
чрезмерно торопливый шаг со сравнительно медленным, но твердым и неуклонным
движением тяжелых пролетарских резервов. С другой стороны, разложившиеся
ренегаты, безнадежные скептики и нерешительные пассивисты получают решительный
стимул к окончательному самоопределению и к отходу по ту сторону грани,
отделяющей нас от сталинской бюрократии. Под’ем рабочего движения неизбежно
приведет к этой новой политической перегруппировке в наших рядах, без которой
невозможна мобилизация революционных сил.
III.Ориентация на
массовую борьбу и против ликвидаторства.
На крутых поворотах истории, в решающие моменты под’ема массового движения,
руководство движением очень часто оказывается не на высоте положения.
Кризис руководства выражается при этом в том, что оно отстает от роста
движения, не понимает всей важности стоящих перед ним задач, недоучитывает
революционной силы движения. Другими словами, руководства оказывается слишком
слабым, чтобы обеспечить движению победу. А массы, предоставленные самим себе,
не получающие директив или получающие ложные директивы, терпят поражение, как
только противная сторона получает возможность убедиться в слабости руководства
революционной борьбой.
Поэтому перед лицом намечающегося оживления в стране нашей первейшей
задачей является обеспечить массам наличие такого авангарда, который способен
был бы к быстрой ориентировке и который являлся бы достаточно боеспособным,
чтобы в решающий момент не сдрейфить перед лицом опасности. Задача создания
такого авангарда, концентрирующего в себе революционное сознание и волю класса
и есть в сущности задача воссоздания партии из тех разрозненных, но живых
элементов ее, которые заключаются в пролетарском ядре партии и вне его, в
политически сознательных слоях рабочего класса, формально поставленных вне
рядов партии.
Эта задача восстановления партии ложится естественно на ленинскую
оппозицию. Но выполнить свое назначение оппозиция сможет лишь в том случае,
если освободится от всякой нерешительности, от всяких колебаний, выявляемых
частью ее кадров в настоящий момент.
Отсюда ясно то значение, которое имеет происходящая сейчас внутри оппозиции
борьба за ясную политическую позицию, за четкую тактическую линию. Далеко не
закончившийся процесс дифференциации внутри оппозиции снова усилился в связи с
обострением классовой борьбы в стране. Новый рецидив правой опасности в наших
рядах принял характер более или менее замаскированного ревизионистского похода
против основных установок нашего движения.
Мы не должны переоценивать значение наших изоляторных кадров, мы не
собираемся возводить их в степень «передовой части авангарда». Но тем не менее
мы не можем проходить мимо тех процессов, которые назревают внутри нашего
коллектива. Мы должны себе отдать отчет в том, что печально известное открытие
Ф-ва, что сталинцы «стали левым крылом партии», а ленинская оппозиция
«превратилась в право-центристский блок в подполье», является лишь более
откровенной формой того идейного разброда, который все глубже охватывает правые
элементы изолятора.
Наиболее полное и последовательное изложение ликвидаторских позиций мы
имеем в пресловутых тезисах М. Б. и М и в статьях отдельных авторов этой
почтенной тройки.
Освобожденные от шелухи радикальной, местами – ультралевой, фразеологии,
эти тезисы дают нам самую мрачную картину политической прострации и
ренегатства.
Явно отрицая теорию перманентной революции они отказываются от основного
положения этой теории о неизбежном росте боевой активности мирового
пролетариата и защищают противоположный тезис от исчерпанности моральных и
физических ресурсов пролетариата и о возможности только отступательного его
движения под натиском мелкой буржуазии, захватывающей все новые и новые
позиции.
Выдвигая тот взгляд, что платформа б/л. показала свою «историческую
недействительность», они пытаются доказать, что «проблемы» т. Троцкого
«противостоят» всем прежним его документам и ориентируют оппозицию на путь
«признания того, то есть», ставя ее «на почву данного строительства».
Прикрываясь маской солидарности с экономическими выводами «Проблем» и
всячески искажая и извращая данную т. Троцким оценку хозяйственной политики
центризма, они доказывают, что ультра-левая авантюра является «неизбежным
этапом революции» и, что оппозиция должна «взять на себя ответственность» за ее
результаты. Тут же пытаются они обосновать нелепую мысль о том, что союз
рабочего класса с крестьянством восстановился на новой основе «сплошной» и
«пятилетки в 4 года».
По всем остальным вопросам авторы тезисов полемизируют с т. Троцким уже не.
в прикрытой форме, а вполне явно обвиняя его в «догматизме» и
«односторонности». При этом они с наибольшей решительностью обрушиваются против
тезиса о ликвидации партии, доказывая наоборот, что она восстановлена в
единственную возможность диктатуры».
Несмотря на то, что полуменьшевсистская и полуцентристкая концепция М.Б и
М. открыто рвет со всеми установками ленинской оппозиции, среди нашего
коллектива находятся товарищи, которые встречают в штыки всякую попытку критики
этой концепции. Об’ясняется это тем, что эти товарищи сами занимают позиции,
лишь немногим отличающиеся от взглядов М.Б. и М. – нередко отличие сводится
только к тому, что формулировки даются более каучуковые и неопределенные,
подлежащие расшифровке. Лево-центристская сущность их не подлежит сомнению.
Остановимся хотя бы на системе взглядом, развиваемых т-щем ДЛ. Основой их
является неверная оценка роли бюрократии и центризма. В конр-проэкте тезисов т.
ДЛ и К проводится та мысль, что противоречия между рабочим классом и
бюрократией, представляют собой «противоречие между широкой массой пролетариата
и его бюрократической верхушкой». Отсюда и положение о том, что эти
противоречия не. могут выйти за пределы класса, что борьба с бюрократией
является внутри-классовой борьбой. Такая позиция влечет за собой неправильную
оценку дальнейших перспектив. Тов. ДЛ не видит того, что в самом центризме
заложено его дальнейшее бонапартистское перерождение. Поэтому задачу реформы он
видит в предупреждении возможности «свержения центризма», проведенного извне
силами бонапартистской контр-революции, не замечая той опасности для революции,
которая зреет внутри самого центризма.
Такое включение сталинской бюрократии внутри рабочего класса и
противопоставление центризма бонапартизму является основой проповедуемой т-щем
ДЛ и его сторонниками пассивной тактики и боязни развертывания массового
рабочего движения. В вопросах экономической политики ошибки т. ДЛ сводятся к
отрицанию роли руководства, как самостоятельного фактора, создающего и
углубляющего кризисы, к отстаиванию теории общего под’ема народного хозяйства
СССР на базе проводимой центристами политики, к отрицанию необходимости смычки
между рабочим классом и крестьянством; из этого отрицания и вытекает его
ожесточенная борьба против программы восстановления ленинского нэпа. Наконец, в
области международной политики группы т. ДЛ поддерживала тактику центризма в
Германии и др. странах, выступая против лозунга единого фронта в той форме, в
какой он предложен т. Троцким.
Мы здесь не будем останавливаться на других ошибках т. ДЛ, а также на его
попытках – дать теоретическое оформление своих взглядом, представляющее собой
пародию на теорию перманентной революции.
Мы оставим в стороне взгляды, развиваемые другими существующими в
коллективе группировками, которые в той или иной степени, опасливо относятся к
массовому пролетарскому движению, фактически капитуляция перед сталинской
генеральной линией, которую они готовы защищать против самого центризма,
недостаточно, по их мнению, последовательно ее проводящего (см. соответствующие
высказывания В.К., л. -Т-ва и др.).
Вполне понятно, что и в вопросах тактики все подобные течения сливаются в
единый блок ренегатов, ликвидаторов и пассивистов против последовательных и
непримиримых «узких» сторонников т. Троцкого. Блок этот, конечно, пытается
прикрываться личиной преданности основным установкам оппозиции, совмещая это с
либеральным отношением ко всяким отклонениям в своей среде в сторону
большевизма.
Между отдельными течениями этого блока беспомощно мечутся примиренцы,
об’являющие все «оттенки» взглядов равноправными, поскольку они возникли на
базе нашей организации и до сих пор формально с ней не порывают. Считая всякие
разногласия «пустяками» эти примиренца об’являют идейную борьбу склокой,
порожденной «личными влияниями», но на деле не просто балансируют между
борющимися группами, а как всегда бывает с оппортонистами сами всячески
содействуют борьбе ренегатов против действительных защитников ленинской линии.
Таким то образом к моменту надвигающегося в стране политического кризиса
наш коллектив оказывается фактически расколотым на две противопоставленных друг
-другу субфракции с различными взглядами на положение в стране и на задачи
нашего движения.
Нет сомнения, что в настоящее время, когда задачи борьбы выдвигаются на
первый план, основным предметом спора все более будут становиться вопросы
тактики. Эти вопросы являются решающими и в нашей внутриизоляторной жизни.
И тут мы должны со всей необходимой ясностью выдвинуть то разрешение этих
вопросов, которое мы считаем обязательными для всякого подлинного
большевика-ленинца. Мы прежде всего категорически отмечаем все утверждения о
том6 что движущей силой контр-революции может явиться пролетариат. Наоборот,
анализ положения в стране показывает, что путь контр-революции может открыть только
отказ от мобилизации сил рабочего класса.
Если ленинской оппозиции к рабочему ядру партии не удастся поднять и
организовать борьбу рабочих масс против бюрократии, то победа контр-революции
будет неизбежна. Всякие колебания и нерешительность в деле развертывания боевых
действий рабочего класса будет грозить усилением враждебных классовых сил и
победой худшего варианта. Столь же определенно решается для нас и вопрос о
формах борьбы рабочего класса.
Оппозиция, конечно, приложит все усилия к тому, чтобы организационно
подготовить движение. Но, если сроки окажутся недостаточными, то
большевики-ленинцы не должны все равно оставаться пассивными зрителями: они
должны влиться в борьбу для того, чтобы в ходе борьбы придать ей наиболее
организованный характер.
Ни одна стачка, ни одна пролетарская демонстрация не должна остаться без
участия наших организованных кадров на воле.
И в этом отношении мы имеем полное право применить к нынешним условиям
словам т. Троцкого, сказанные им в 1914 году: «Критика стихийных стачек,
уместная по отношению к передовым слоям пролетариата, становится консервативной
силой, сдерживает и обескураживает рабочих, а не толкает их вперед, как только
эта критика превращается в отдельное осуждение всякой неорганизованной
стачечной борьбы».
Главной же задачей нашей в этих условиях будет – применяя опять-таки
известное указание т. Троцкого – «вносить возможно большее единство,
планомерность, сознательность в стихийно развивающуюся борьбу масс».
Наступление решающих событий вынудит нас поставить ребром все вопросы
тактики, оно вынудит нас противопоставить единый фронт всех тех, кто держит
курс на массовое движение, тем, кто вместе с бюрократией клеймит рабочий класс,
как «кронштадтцев».
Близится тот день, когда сила событий заставит нас разделять врагов от
друзей по тому признаку, как они отвечают на вопрос: с кем идти – с рабочим
классом или бюрократией. И у кого будет хоть тень сомнения, «а не следует ли
остерегаться активных методов борьбы», - тот явится лишь балластом в наших
рядах. Ибо та борьба, которую сегодня начинает рабочая масса за свои кровные
пролетарские интересы, на какой бы степени политической сознательности она
сегодня ни находилась, - является единственных исходным пунктом возможной
победы пролетарской диктатуры.
Поэтому мы поддерживаем лозунг, выставленный коллективом меньшинства. в его
недавно выпущенном обращении (ЗПР № от 27/X 32 г.): «Борьба рабочих за хлеб
против политики голода есть наша борьба!» Именно вокруг этого лозунга должен
сплотиться единый фронт всех подлинных борцов за дело пролетариата.
Ставя своей целью на сегодня борьбу со всеми видами массобоязни,
представляющей на данном этапе самую непосредственную, самую жгучую опасность
для нашего движения, мы только на этой основе представляем себе возможными
об’единение и консолидацию наших рядов.
Если на правом фланге коллектива мы имеем дело со старческой болезнью
нерешительности, хвостизма соответствующую роль играет детская боязнь забегания
вперед. Основным условием нашего успеха является то, чтобы наша политика была
понятна широким массам, чтобы эти массы усвоили наши лозунги и сознательно за
них боролись. Поэтому главной задачей нас, как революционной пролетарской
фракции, является найти конкретный путь, подводящий стихийно подымающиеся массы
к пониманию классовых задач своей борьбы. Без того, чтобы массы приобрели
собственный политический опыт, никакая самая решительная и самоотверженная
борьба авангарда не способна обеспечить перевеса нашим силам.
Однако товарищи из меньшинства зачастую выдвигали лозунги, показывавшие,
что они недоучитывают массовой работы по уяснению наших взглядом, по подготовке
организованного выступления всего класса вместе с его авангардом.
Мы не будем останавливаться на разборе всех наших разногласий с коллективом
меньшинства и ограничимся здесь перечислением лишь наиболее ошибочных взглядом,
характерных для отдельных группировок этого коллектива. Сюда относится прежде
всего теория отрицания пролетарской диктатуры, доказывающая существование
особой формы государства – бюрократического государства, как переходного к
буржуазной диктатуре. Из этой теории логически вытекает отрицание тактической
установки на реформу.
То и другое основано на недооценке классовой силы пролетариата, на
недооценке возможностей возрождения пролетарской диктатуры и потому представляет
«реакционную каррикатуру на действительность» (ЛД). Сюда относится и теория о
законченности процессов дифференциации в партии, о том, будто бы «сталинизм уже
перестал быть центризмом, потому что правые уже не только обворованы, но во
многом уже и превзойдены». Здесь мы имеем попытку опередить события, в то время
как классовая борьба еще не достигла такой степени обострения, чтобы произошло
открытое оформление партии контр-революционного переворота из нынешней
двухсоставной официальной партии.
Мы должны также отметить неправильность таких установок, как признание
нынешней центристской политики в деревне законченной кулацкой политикой, как
утверждение: что бонапартизм из перспективы уже стал фактом (т. Авел). Не менее
решительно должны мы подчеркнуть свое несогласие с теми ошибочными взглядами,
согласно которым неудача ультра-левой авантюры относится чуть ли не за счет
об’ективной невозможности социалистического строительства (т. П-ль).
Но как бы далеко не заходили имеющие подчас резко доктринерский характер
отклонения у отдельных т-щей из к-ва меньшинства, он в целом, в своих
официальных выступлениях находит возможным, по крайней мере за последнее время
давать такие формулировки по спорным вопросам, что дискуссия по ним отнюдь не
представляется невозможной. Об этом свидетельствует хотя бы выпущенное на днях
редакцией «ЗПР» обращение (вместо передовой) в котором изложено отношение ее к
основным вопросам момента. Несмотря на то, что по отдельным вопросам в этом
обращении высказываются мало приемлемые для нас взгляды, что в нем и без
особого основания пред’является претензия на исключительную преемственность
исторической линии оппозиции и, резко выявленный организационным консерватизм,
общее направление этого документа указывает на значительное сближение т-щей из
к-ва м-ва с защищаемыми нами позициями.
Именно то обстоятельства, что редакция «ЗПР» от имени своего коллектива
выпускает документ, из которого удален ряд наиболее спорных моментов – причем
сделано это так, что изложение не теряет актуального характера, а наоборот
выигрывает в отношении освещения наиболее серьезных политических вопросов, -
показывает, что она встала на путь учета действительных потребностей рабочей
массы6 для которой далеко не все наши споры являются понятными, несмотря на всю
их возможность для движения.
Такая линия является наилучшей гарантией того, что наши споры будут изжиты
в ходе развития массовой борьбы. С удовлетворением можем отметить, что даваемая
в документе трактовка вопросов тактики создает для нас возможность деловых соглашений
с коллективом меньшинства как в общей нашей борьбе против правящей бюрократии,
так и в борьбе с ликвидаторством и ренегатством, свившим себе гнездо в рамках
самой оппозиции.
Признавая, что это есть решительный шаг вперед от сектантской линии крайнего
доктринерства, которую проводила в свое время группа «ВБ», мы думаем, что на
этом пути все подлинно-левые элементы большевиков-ленинцев смогут найти
наилучшую базу для консолидации своих рядов в могучую фракцию, в которой столь
нуждается сейчас наше движение. На этом пути дело создания авангарда, могущего
взять на себя организацию масс, будет значительно облегчено.
IV.В ногу с рабочим
классом – навстречу новым боям!
Нет сомнений, что в сравнении с колоссальным об’емом стоящих перед
ленинской оппозицией задач, силы ее пока ничтожны. Она до сих пор еще лишена
массовой организационной базы в рабочем классе. Она до сих пор еще не может
развернуть работу в том масштабе, в каком это необходимо для того, чтобы ее
политическая линия являлась не пассивной слагающей силой общей борьбы рабочего
класса, а ее основной и руководящей силой.
Перед нами по-прежнему стоит задача восстановления порванных связей в
рабочем классом, задача – столкнуться на основе подымающегося рабочего движения
с пролетарским сектором партии, со всеми передовыми, политически-сознательными
элементами своего класса с той целью, чтобы вызвать спланированный под’ем всей
его массы.
Этой целью оппозиция содействует политическому оформлению всех
стихийно-возникающих оппозиционных группировок в партии и рабочем классе.
Лозунг об’единения всех революционных элементов пролетариата для борьбы со
сталинщиной за восстановление партии и пролетарской диктатуры сплотит вокруг
оппозиции все боевые силы коммунизма.
Вместе с тем только организацией непосредственной борьбы масс против
бюрократии мы можем достигнуть глубокого проникновения наших организаций в
массы и действительного возглавления последних в борьбе за диктатуру. Таким
образом перед нами вырастает необходимость одновременного воздействия и на
сознание и на волю пролетариата, широкой пропаганды и агитации наших идей и
лозунгов и всемирного форсирования организационной работы. В той степени, в
каком им удастся увязать в исполнение этих задач в массовой работе используя
каждое расширение движения для углубления политического сознания масс в каждый
шаг усиления массовой борьбы нам облегчится и достижение решающей победы над
бюрократией.
Чрезвычайно важное значение в нашей борьбе имеет, конечно, содержание нашей
работы в массах – не только с точки зрения ее оформления в ясных и правильных
лозунгах. Эти лозунги должны освещать массе преследуемые ею цели, они должны
указывать ей наиболее верные пути их достижения. При том они сами должны быть
четко разграничены на пропагандистские лозунги, еще не осуществимые в условиях,
сложившихся к данному моменту и на актуальные лозунги, непосредственное
проведение которых мы делаем своей ближайшей задачей. Не следует, однако,
забывать, что конкретные актуальные лозунги момента не просто выводятся из
общих пропагандистских лозунгов платформы, а находятся в теснейшей связи с
действительной обстановкой страны, которая может вносить коренные изменения в
нашу текущую политику.
Так, например, общий лозунг борьбы за подлинную пролетарскую политику
индустриализации в конкретных условиях момента, крайне усложненных центристской
политикой ультра-левой авантюры, принимает форму лозунга перехода от
непосильных «максимальных» темпов к оптимальным, т.е. наиболее выгодным для
рабочего класса с точки зрения его основных интересов, не останавливаясь перед
частичным свертыванием капитального строительства. Так же общий лозунг
коллективизации крестьянских хозяйств в сегодняшней обстановке преломляется в
конкретный лозунг, отказа от политики сплошной коллективизации, полны
добровольности колхозного движения, в лозунг тщательного отбора и сохранения
только жизнеспособных наиболее здоровых, прежде всего бедняцких колхозов. Само
собой разумеется, что выставление подобных лозунгов отнюдь не означает, что мы
отказываемся от старых оппозиционных лозунгов индустриализации и
коллективизации. Это показывает только, что мы вынуждены учесть гибельные итоги
сталинской политики и предложить такой путь выхода из кризиса, который без
переходных мероприятий не осуществим.
Что касается наших общих политических лозунгов в области государства и
партии, то, поскольку они ориентированы на глубокую реформу пролетарской
диктатуры, а не на замену ее каким-либо другим строем – реализация их не
требует кореной ломки основ установленного октябрьской революцией социального режима,
а восстановления господства рабочего класса путем возращения советам и
профсоюзам их нормальных функций и путем возрождения коммунистической партии.
Для этого необходимо прежде всего лишение правящей бюрократии узурпированной ею
у пролетариата власти.
Другими словами в этой области мы в основном отстаиваем лозунг развернутой
пролетарской демократии, проведение которой является существенным условием
восстановления диктатуры пролетариата в полном об’еме. Формы и методы борьбы,
которые мы пропагандируем в массах, не отличаются от обычных испытанных приемов
классовой борьбы. Пролетариат подымающийся на борьбу не ограничивает себя в
средствах. Если условия этого потребуют, то всеобщая стачка и вооружение
пролетариата (хотя бы в форме воссоздания рабочей красной гвардии) могут стать
лозунгами массового действия, ибо еще ни один класс не зарекался от применения
самых крайних средств самообороны и наступления.
Наиболее актуальное значение на первой стадии борьбы несомненно должен
иметь переходный лозунг самочинных, явочных перевыборов партий, профсоюзов и
сов., исполнительных органов, которые могут стать первой ступенью в развитии
тактики политического наступления пролетариата (этот лозунг был впервые
выдвинуты в комиссионном проэкте раздела «Тактика» общеколлективного документа
в ноябре 1931г).
Выдвигая этот лозунг везде, где стихийно возникает борьба рабочих масс, мы
этим подчеркиваем перед ними великое значение организованности подымающей
движение на высший уровень. Основной руководящей нитью всех наших лозунгов
является «непримиримая борьба со сталинизмом и в области политических, и в
области хозяйственных задач». («Проблемы») А основным методом их осуществления
является активизация массовой борьбы.
Но из ориентации на массовую борьбу надо сделать все политические и
организационные выводы. Наши лозунги не должны быть отвлеченными, они должны
вытекать из ближайших запросов и потребностей масс. Вернее – должна быть
установлена целая система специальных лозунгов с целой установкой на
концентрацию пролетарских революционных сил в восстанавливаемых инициативой
масс явочным порядком низовых ячейних партийных, профсоюзных, советских
организаций. Они будут опорными пунктами нашей борьбы с враждебными классовыми
силами, которые будут сосредотачиваться вероятнее всего и главным образом
вокруг бюрократических аппаратов. Только через завоевание массовых пролетарских
организаций удается реально подойти к выполнению нашего руководящего
политического лозунга о радикальном изменении всей внутренней международной
политики в интересах пролетариата, что невозможно без смены обанкротившегося и
предательского сталинского руководства.
Поэтому одно из важнейших наших задач является создание широкой нелегальной
сети наших организаций на всех фабриках и заводах, внутри партии и профсоюзов.
Вся перечисленная совокупность лозунгов будет обеспечивать правильное
развитие борьбы только в том случае, если их специфически пролетарское
содержание будет дополнено рядом лозунгов, способных разложить антисоветский
фронт в деревне, вырвать бедноту из под растущего кулацкого влияния и направить
огромное недовольство социальных низов села по руслу революционной борьбы за
испытанную ленинскую политику смычки пролетариата с крестьянством при прочной
опоре только на бедноту.
Контр-революционное ядро аппарата, потеряв власть над рабочими массами,
будет применять все средства, чтобы промешать нам оказать влияние на
крестьянскую бедноту. Но ведь этой последний отнюдь не безразлично, что и какими
методами будет проводить ликвидацию ультра-левой авантюры, какой класс будет
отмерять уступки крестьянства. Поэтому наши позиции в деревне отнюдь не
безнадежны. Мы должны раз’яснять не только с.х. рабочим, но и более
значительным слоям крестьянства, что ленинская оппозиция никогда не поддавалась
угару сплошной коллективизации, никогда не была заражена иллюзиями ликвидации
кулачества административными методами.
От нас самих зависит, в какой степени нам удастся реализовать тот капитал
невыявленного доверия, который заложен в широких слоях трудящихся масс нашей
непримиримой борьбой со сталинщиной. Мы можем рассчитывать на известную
возможность приобретения себе союзников в деревне. Лозунги организации союзов
бедноты и прекращения бюрократического произвола на селе (в интересах
трудящихся масс) сохраняют все свое значение и сегодня приобретают особую силу.
Подчеркивая этими лозунгами то обстоятельство, что мы одинаково отвергаем
как авантюру «сплошной», так и сделку бюрократии с кулацкой контрреволюцией за
счет рабочего класса – мы в то же время не можем обойти задачу нейтрализации
середнячества путем соответствующих лозунгов, обеспечивающих линию на
хозяйственное возрождение деревни. Руководящим лозунгом в этом направлении
является лозунг смычки с крестьянством, политические настроения которого явятся
также одним из основных элементов проверки нашей политики.
Реальной экономической политикой, удовлетворяющей цели установления
нормальных отношений между пролетариатом и крестьянством, является линия на
смыкание промышленных с с.хоз. цен (а также внутренних и мировых) и на
стабилизацию червонца.
При всем том сохраняет все прежнее значение наш старый лозунг
коллективизации, переведенный, как сказано выше, на рельсы самодеятельности
крестьянской бедноты. Именно правильная классовая политика продуманной
коллективизации вовлекающая крестьянство силой примерного показа действительно
передовых этапов крупного артельного производства, а не административным
нажимом, поможет пролетарскому государству сохранить регулирующее воздействие
на сельско-хозяйственное производство и перейти к планомерному преодолению
рыночной стихии и укреплению планового хозяйства.
Только такой политикой, увязывая свою борьбу за дальнейшее продвижение к
социализму с развитием деревни, сможет пролетариат укрепить свою диктатуру на
более высокой основе – в смысле относительного смягчения социальных
противоречий, повышения самочувствия пролетариата и трудящихся масс, - помня,
однако, что полная победа социализма возможна только на международной, точнее на
мировой арене.
Нет сомнения, что при всякой, даже наиболее последовательно-ленинской
политике в области крестьянского вопроса – опасности, идущие со стороны
мелко-буржуазной стихии, будут угрожать социалистическому развитию
пролетарского государства.
Но опасности, проистекающие из сталинской авантюры, полностью выбивающей
крестьянскую массу из хозяйственной колеи и лишающей ее политического
равновесия, является неизмеримо более серьезными и непосредственными. Поэтому
ликвидация ультра-левой авантюры должны быть разработана в целой серии
актуальных лозунгов, разворачивающих перед трущимися массами полную программу
наших хозяйственных предложений, сопряженных с нашими политическими
требованиями.
Гадать о перспективах и возможности победа даже при наличии самых
благоприятных показателей политического оживления было бы совершенно
бесполезно. Для нас должно быть ясно одно: без преодоления гигантских
трудностей организационного характера ленинской оппозиции не удастся обеспечить
победу пролетарской линии. Но трудности эти не непреодолимы, мы можем и должны
их побороть.
Вместе с т. Троцким мы убеждены в том, что рабочий класс в момент под’ема
всегда найдет в себе силу создать организацию, об’единяющую все боеспособные
слои класса для единого, активного действия. Как бы ни клеветали ликвидаторы и
ренегаты на пролетариат, но он уже начинает понемногу расправлять свои
онемевшие члены.
Перед лицом надвигающегося политического кризиса мы не имеем основания
проявлять беспокойство и нетерпение. С революционно выдержкой и уверенностью
будем мы готовить свое оружие для предстоящих боев. И пусть контрреволюционные
силы тоже выжидательно настораживаются перед приближающимся решающим моментом.
Пролетариат не даст им развернуться для нанесения сокрушающего революционного
удара. Если до сих пор у бюрократии хватало военной и всякой иной силы для
беспощадного подавления растущего сопротивления пролетариата, то все факты
показывают, что этому скоро придет конец.
В предвидении грядущих события ленинская оппозиция должна сплотить свои
ряды, преодолев в них всякие следы колебаний и шатаний, и, приветствуя
приближающуюся волну пролетарского гнева, напрячь все силы, чтобы новая борьба
казалась как можно более сознательной, выдержанной и стойкой. На нашем знамени
будет написано:
За снятие узурпаторского сталинского руководства!
За разгром зреющей контр-революции!
Против защитников бюрократической политики: капитулянтов, ренегатов и
ликвидаторов!
Долой привилегии бюрократии!
Вся власть рабочему классу!
За восстановление диктатуры пролетариата на высшей основе, обеспечивающей
постоянное повышение руководящей роли пролетариата в государстве!
За политику оптимальных темпов индустриализации, обеспечивающих повышение
жизненного уровня пролетариата и трудящихся!
За рабочую демократию в партии, проф-зах и советах!
За вооружение пролетариата – против бонопартистской контр-революции!
За повышение жизненного уровня рабочего класса!
За организацию союзов бедноты и за политику пролетарского соглашения с
середняком!
Долой сталинскую «сплошную», да здравствует подлинная, ленинская
коллективизация на основе самодеятельности деревенской бедноты и батрачества и
их союза со средним крестьянством!
За ограничение эксплоататорских притязаний кулачества и против
устряловско-бухаринской программы НЕО-НЭПА!
Да здравствует -скорейшая смычка нашей революции с мировой пролетарской
революцией!
Итоги IV пленума МК и МКК ВКП (б)
Впервые опубликовано здесь
Комментариев нет:
Отправить комментарий