Михаил Кербиков. Забвение Устного

 Вновь и вновь мы обращаемся к таким актуальнейшим проблемам гуманитарной сферы жизни как современная школа, соотношение письменного и устного в образовании, культуре чтения. В приведенном выше отрывке из произведения Кэрролла, гладиолус предлагает Алисе приложить руку к земле, чтобы понять, почему цветы не разговаривают. Следуя совету гладиолуса, мы также попытаемся изучить почву, т.е. причины, приводящие к упадку диалога в школе, а также того, почему же все большему количеству учащихся становится все труднее ясно и грамотно выражать свои мысли.

– И все-таки непонятно, как  вы научились  говорить! – сказала Алиса, пытаясь его приободрить. – Вы изумительно говорите! Сколько раз я бывала в самых разных садах,  но говорящих цветов никогда не видела. Алиса в Зазеркалье. Л. Кэрролл.

Вновь и вновь мы обращаемся к таким актуальнейшим проблемам гуманитарной сферы жизни как современная школа, соотношение письменного и устного в образовании, культуре чтения. В приведенном выше отрывке из произведения Кэрролла, гладиолус предлагает Алисе приложить руку к земле, чтобы понять, почему цветы не разговаривают. Следуя совету гладиолуса, мы также попытаемся изучить почву, т.е. причины, приводящие к упадку диалога в школе, а также того, почему же все большему количеству учащихся становится все труднее ясно и грамотно выражать свои мысли.

Безусловно, чтобы четко и развернуто выражать свои мысли, давать оценку важным событиям культурной и политической жизни, необходимо много читать, читать качественные, умные книги. Однако взамен самостоятельного и вдумчивого чтения мы имеем не только бездумное ксерокопирование кусков текстов (которые и читаются только во время ответа), но и повсеместную практику скачивания из интернета готовых «ответов». На фоне этого, кажущееся ретроградным требование некоторых учителей и преподавателей – не набирать на компьютере, а писать тексты от руки, становится не таким уж бессмысленным.

Если в далеком 2008 году доклад американского Национального Художественного Фонда был весьма удручающим - 53% американцев не прочитали в прошлом году ни одной книги, то сегодня мы имеем почти такие же нелицеприятные цифры в стране, некогда бывшей «самой читающей в мире».[1] Таким образом, можно констатировать ярко выраженную тенденцию упадка практики чтения, гибель «галактики Гутенберга», как называют это философы и культурологи.

Причины лежат не только в бешеной дороговизне печатных изданий, но и доминировании индустрии развлечений, не оставляющей время на библиотеку, на чтение, на рефлексию. Кроме того, использование электронных средств связи (смски, icq), формат которых не позволяет писать длинные предложения, приводит не к таланту, сестрой которого является, как известно краткость, а к полной редукции развернутой мысли и речи. Следствием введения ЕГЭ в средней школе, практически не оставляющего пространства для самовыражения, стало доминирование примитивных письменных форм над устным началом культуры. Вместо творческого диалога с учителем время тратится на натаскивание на тесты. Надо выбрать A, B, C или D. В результате школьники выходят из учебного заведения не с багажом знаний, а с запасом слов-паразитов.

Сегодня мы можем наблюдать, как в речи школьников и студентов постепенно утрачиваются связи, отражающие этапы процесса познания и познавательной оценки. Сокращение языковых форм свидетельствует о сокращении форм мышления и в то же время способствует ему. Герберт Маркузе, анализируя «герметизацию универсума дискурса», отметил очень важные для нашей темы моменты, связанные утратой критического начала в речи при капитализме. Он писал следующее: «Если языковое поведение становится преградой для развития понятий, если оно препятствует абстрагированию и опосредованию, если оно обезоруживает себя перед непосредственными фактами, то тем самым оно отказывается от познания движущих сил, стоящих за фактами, и, таким образом, от познания самих фактов, их исторического содержания… Унифицированный, функциональный язык неустранимо антикритичен и антидиалектичен, благодаря чему операциональнальная и бихевиористская рациональность в нем поглощает трансцендентные, негативные и оппозиционные элементы Разума».[2] На наш взгляд, проблему не решить автоматическим введением дополнительного предмета – риторики. Многим известно, что уже в 19 веке она выродилась в ряд застывших схем, набор формул, а ее преподавание справедливо подверглось критике со стороны прогрессивных писателей и общественных деятелей, таких как Белинский и Добролюбов.

Одним из тех, кто изучал своеобразную связь письменного и устного в культуре был хорватский философ Иван Иллич. Он вообще считал школу производным феноменом от письменности. Философ предостерегал об опасности сегодняшней письменности не только как кодирующей системы коммуникации, но и как «отягчающего тренировочного ритуала в индустриализирующемся неравенстве». «Запись – это не единственная известная техника, служащая для свертывания речевого потока в языковые кристаллы, сохраняющиеся в течение десятилетий или столетий. Когда мелодию, стихотворный размер и ритм соединяют с устным словом, то часто возникают прочнейшие языковые глыбы»,[3] - так писал Иллич в одном из своих трудов.

Может возникнуть впечатление, что он пропагандирует в своих текстах устное как идеал. Все же положительная оценка устных форм не означает их утверждения в обществе в качестве определяющих и долгосрочных. Обращать на них внимание означает сегодня, говорить о справедливости существования разнообразных смешанных форм устного и письменного, как это было в повседневности прошедших времен. Так, например, разработанные еще в глубокой древности в Греции мнемотехники, увеличивающие объем памяти путем ассоциаций, вполне удобны для запоминания большого количества информации и сегодня. Уже на этапе средней школы нужно прививать это искусство.[4]

В Древнем Риме высоко ценилось умение выражаться изысканно, как образованный человек, учиться тому, чем потом постоянно будешь пользоваться в разговоре и в публичной речи, - умению вовремя подобрать несколько удачных фраз, показать свое знание новейших открытий. Римляне учились владеть острым ножом критики, в том числе и для анализа устоев общественного строя, расхожих обывательских представлений. Ученики должны были стать мастерами слова, чтобы в любой момент защитить то, что в интересах партии или личности, и «уничтожить» своих противников. Так речь, ораторское искусство и политика были неразрывно связанны.

В средневековой Европе особое место занимали так называемые диспутации о чем угодно (disputatio de quodlibet или disputatio quodlibertaria).  Они могли продолжаться порой до двух недель и строились на основе опровержения тех тезисов, которые сообщались ведущему за две недели до начала. Ведущий таких диспутаций должен был всякому возражать, отмечая и используя в свою пользу всякий формальный промах противника, всякое прегрешение против канона. Disputatio de quodlibet были своего рода интеллектуальными турнирами, цель которых состояла в том, чтобы ослепить противника и публику искусными диалектическими приемами и загнать его в тупик ловкими нападениями. Вероятно, именно такого сорта диспуты создали негативное мнение об обучении в средневековых университетах, о схоластике. Действительно, дело порой сводилось к игре понятий, к обсуждению шуточных, даже скабрезных, вопросов.  Но было и много положительного. Помимо того, что школяр приучался не бояться публики, приобретал навыки отстаивания своих знаний и убеждений, он при этом и  дисциплинировал мысль, обучался систематичности и порядку в умственной работе.[5]

Интересных примеров множество, главное состоит в том, чтобы актуализировать эти формы, дать им новое содержание. А для этого необходимо знание учениками элементарных фактов, умение следовать от фактов к причинам, держать предмет в голове, развивать тезисы. Всему этому препятствует тестовая система, убивающая живую речь и мысль, оставляющая в голове только плоские общие места, которые усваивает себе каждый выпускник, а потом выдает за несомненные аксиомы. Да, наверное, не существует универсальных способов решения поставленных проблем, однако существующая система образования должна быть постоянно анализируемой, а образовательная политика государства, направленная на привитие школе и ВУЗу «рыночного вируса», - поставлена под большой вопрос.

 Впервые опубликовано на сайте: vpered.org.ru

Примечания

1. Пушкин №1, 2008. С.8.; http://www.rusreadorg.ru/issues/chudinova/1.htm;

http://www.rg.ru/2007/11/20/stepashin-knigi-anons.html

2. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого

индустриального общества. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. С.361-362.

3. Schule ins Museum. Phaedros und Folgen. Bad Heilbrunn, 1984. S.28.

4. С самой новой системой запоминания "Джордано", которая популярна как в России, так и в США, и которая положена в основу многих современных курсов тренировки памяти, можно познакомиться на сайте http://mnemotexnika.narod.ru

5. Скрипник К.Д. Философия. Логика. Диалог. Ростов-на-Дону, 1996.

http://yandex.ru/yandsearch?p=1&;text=questions%20de%20quodlibet&lr=16